Александр Махлаюк - Римские войны. Под знаком Марса

Граждане Тарента были хорошими купцами, но сами воевать не любили и не умели. В первом же сражении в 281 г. до н. э. римляне наголову разбили войско тарентинцев. Однако, не желая уступать Риму, Тарент призвал в Италию Пирра – царя горной страны Эпир, расположенной в северо-западной части Балканского полуострова.

Царь Пирр

Молодой эпирский царь был в высшей степени незаурядной личностью. По матери он приходился родственником самому Александру Македонскому и с юности мечтал сравняться с ним славой. В юные годы Пирр участвовал в походах под началом Антигона, одного из соратников великого завоевателя. Своей отвагой и природным военным дарованием он так восхитил Антигона, что тот на вопрос, кого он считает лучшим полководцем своего времени, ответил: «Пирра, когда наступит его зрелый возраст». Эпироты считали, что Пирр и внешностью своей, и быстротой движений, силой и натиском в бою напоминает Александра. Они прозвали его Орлом и очень любили за честность и прямоту. Одно время Пирр даже занимал престол царя Македонии. Он был не только храбрым воином, но и высокообразованным писателем, автором ученых трудов о военном искусстве. Но в первую очередь был он искателем славы и приключений. Поэтому-то он с такой готовностью откликнулся на приглашение Тарента, обещавшего к тому же предоставить под его командование крупные силы наемников и оплатить расходы на войну. Ему было тесно в его маленьком царстве. Пирр мечтал о грандиозных завоеваниях и о создании на Западе великой державы, подобной той, что создал Александр Македонский на Востоке.

Боевые слоны с башнями

В начале 280 г. до н. э. Пирр высадился в Таренте во главе мощной, но разношерстной армии. Она состояла частью из его собственных войск, частью из македонян и греческих наемников. Всего силы царя насчитывали двадцать тысяч пехотинцев, три тысячи всадников, две с половиной тысячи лучников и пращников, а также двадцать слонов, которых никогда прежде не видели в Италии. Призвал он в войско и многих тарентинцев.

Первое большое сражение произошло у города Гераклеи. Здесь римляне расположили свои главные силы – четыре легиона под командой консула Публия Валерия Левина. Накануне битвы Пирр сам отправился верхом на разведку. Осмотрев опытным глазом охрану, расположение и все устройство римского лагеря, увидев царивший повсюду порядок, он с удивлением сказал одному из своих спутников: «Порядок в войсках у этих варваров совсем не варварский. А каковы они в деле – посмотрим». В начавшемся сражении семь раз сталкивались римские манипулы с фалангой Пирра. Сам царь бился с оружием в руках, делом доказывая, что его слава вполне соответствует доблести. При этом он не терял хладнокровия и командовал войсками так, словно следил за битвой издали. Исход сражения, впрочем, решили слоны: своим видом они испугали лошадей римских всадников и заставили обратиться их в бегство. Вслед за всадниками дрогнула и римская пехота. Если бы один храбрый римский солдат – его звали Гай Минуций – не ранил одного из слонов и тем не привел в замешательство противников, то римская армия была бы совершенно истреблена. Преследуя бегущих, Пирр овладел римским лагерем. Древние историки называют разные цифры потерь. Римляне потеряли убитыми и ранеными 7 или 15 тысяч, а еще 2 тысячи попали в плен. Но и потери Пирра были велики – 4 тысячи самых сильных и храбрых его воинов полегли на поле сражения (а по другим данным – 13 тысяч).

После поражения римлян на сторону эпирского царя перешли многие племена Италии, старые противники Рима, и почти все южные греческие города. Перед Пирром открылся путь для дальнейшего наступления в глубь страны. Он продвинулся до города Пренесте, находящегося в непосредственной близости от Рима. Но римляне не дрогнули. С исключительной энергией они готовились к новым битвам. Старые латинские города и римские колонии сохранили верность Риму и закрыли ворота перед завоевателем. Пробыв в Лации несколько дней, Пирр отвел свои войска на зиму в Тарент. Храбрость римских легионов в сражении произвела на Пирра сильное впечатление. Но еще больше поразила его твердость римлян после поражения. Когда он предложил пленникам, захваченным при Гераклее, поступить к нему на службу, ни один человек на это не согласился.

Эпирский царь решил заключить с римлянами почетный мир и отправил для переговоров искусного оратора и дипломата Кинея. Явившись в Рим, Киней встретился с самыми знатными римлянами, поднес их женам и сыновьям подарки от имени царя. Но этих даров никто не принял. Посланник выступил с долгой льстивой речью в сенате. Его красноречие подействовало на сенаторов, и они заколебались и стали склоняться к заключению мира. Но в этот самый момент в здание сената на носилках внесли Аппия Клавдия, бывшего консула и цензора, который, ослепнув от старости, уже оставил государственную деятельность, но пользовался всеобщим уважением. Приподнявшись с носилок, он обратился к сенаторам с гневной речью: «До сих пор, римляне, я роптал на судьбу, лишившую меня зрения, но теперь, слыша ваши совещания, я жалею, что только слеп, а не глух. Не думайте, что, вступив в дружбу с Пирром, вы от него избавитесь. Вы только откроете дорогу тем, кто будет презирать нас в уверенности, что любому нетрудно нас покорить, раз уж Пирр ушел, не поплатившись за свою дерзость». Эта речь устыдила колеблющихся сенаторов. Сенат передал царю такой ответ: пусть Пирр уходит из Италии и тогда, если хочет, ведет переговоры о дружбе, а пока он остается с войсками в Италии, римляне будут воевать с ним, даже если он обратит в бегство еще тысячу консулов. Римляне и в этой трудной ситуации не изменили своему правилу: мириться с врагом можно только после победы, а не после поражения.

Вернувшись, Киней сказал Пирру, что боится, как бы не пришлось сражаться с неким подобием гидры [14]: ведь римское войско уже вдвое больше, чем было раньше, а в Риме остается еще во много раз больше людей, способных носить оружие. Надеясь все же склонить римлян к миру, Пирр решил проявить милосердие. Он позволил римским пленным отправиться без охраны в Рим на праздник Сатурналий с тем условием, что если римский сенат согласится на мир, они останутся дома. Если же он этого не примет, они должны будут вернуться. Сенат приказал пленникам, отпраздновав, вернуться к Пирру в назначенный день.

Весной 279 г. до н. э. Пирр начал наступление в Апулию, куда навстречу ему выдвинулась 70-тысячная римская армия. Под знаменами эпирского царя было 70 тысяч пехотинцев, более восьми тысяч всадников и 19 слонов. Для отражения слонов римляне соорудили особые колесницы, снабженные жаровнями, длинными копьями и другими приспособлениями. Но они мало помогли в битве, которая произошла близ города Аскула. В первый день после боя победа, скорее, осталась за римлянами. Они вынудили Пирра принять сражение на крутых и болотистых берегах реки, где он не мог ни развернуть строй, ни употребить в дело свою конницу и слонов. Но на второй день царю удалось перенести военные действия на равнину, где он смог полностью развернуть свою мощную фалангу. Римские воины упорно бились мечами против сарисс, не обращая внимания на раны, и держали боевую линию до тех пор, пока в атаку не пошли слоны. Многочисленный легковооруженный отряд, прикрывавший слонов, градом стрел и камней прогнал римских солдат, сражавшихся на колесницах, и открыл путь для огромных животных. Против их натиска воинская доблесть была бессильна. Римляне бежали в свой лагерь, потеряв убитыми до 6 тысяч человек. Правда, и враги лишились трех с половиной тысяч бойцов; в их числе было много военачальников и близких друзей Пирра. Сам царь был ранен дротиком. Когда его поздравляли с победой, он с горечью воскликнул: «Еще одна такая победа – и мы окончательно погибнем!» Такова была знаменитая «Пиррова победа», равнозначная поражению.