Всеволод Волин - Неизвестная революция 1917-1921

Здесь я позволю себе сделать несколько личных замечаний.

В 1917 году господа «реалисты», политические деятели, писатели, профессора — российские и зарубежные — за редкими исключениями высокомерно пренебрегли возможностью победы большевизма в русской Революции, и в этом заключалось их глубочайшее заблуждение. Сейчас, когда торжество большевизма — временное, на короткий исторический период — является свершившимся фактом, многие из подобных господ охотно признают и исследуют его. Они даже допускают — и вновь ошибочно — его «важное позитивное значение» и «окончательную победу во всем мире».

Ничуть не сомневаюсь, что с тем же «реализмом», с той же «прозорливостью» и высокомерием эти господа не сумеют вовремя предвидеть и признают только задним числом торжество — подлинное и окончательное — либертарной идеи в мировой Социальной Революции.

Временное правительство, конечно, не отдавало себе отчета в непреодолимых препятствиях, с которыми ему вскоре неизбежно пришлось столкнуться.

Наиболее серьезным их них был сам характер проблем, которыми Временному правительству предстояло заняться до созыва Учредительного Собрания. (Впрочем, власти и мысли не допускали о том, что трудовой народ не захочет ждать его созыва — и будет абсолютно прав.)

Прежде всего, проблема войны.

Разочаровавшийся, уставший народ продолжал воевать скрепя сердце или, по меньшей мере, с полным безразличием. Что касается армии, то она физически и морально находилась на пределе сил. Бедственное положение страны и Революция окончательно дезорганизовали ее.

Перед правительством стояла альтернатива: либо прекратить войну, заключить сепаратный мир, демобилизовать армию и заняться решением внутренних проблем; либо совершить невозможное и удержать фронт, установить дисциплину, поднять боевой дух армии и продолжать войну, чего бы это ни стоило, по крайней мере, до созыва Учредительного Собрания.

Первое решение было, очевидно, неприемлемо для буржуазного правительства, «патриотического», связанного договором с другими воюющими сторонами и считавшего «национальным» позором односторонний разрыв этого договора. Более того, будучи «временным», правительство стремилось строго следовать принципу: никаких значительных перемен до созыва Учредительного Собрания, которое получит все права для принятия ответственных решений.

Таким образом, Временное правительство пошло по второму пути. И в этом была его глубокая ошибка.

Необходимо подчеркнуть момент, которому, как правило, не уделяют значительного внимания.

Ни физически, ни морально Россия не могла продолжать войну. Упорное нежелание царского правительства понять это послужило непосредственной причиной Революции. Но, поскольку экономическое положение в стране осталось без изменений, правительство, не отдающее себе отчета в невозможности вести войну, по логике, ожидала судьба царизма.

Конечно, Временное правительство надеялось изменить порядок вещей: положить конец хаосу, реорганизовать страну, вдохнуть в нее новые силы и т. д. Напрасные иллюзии: ни отпущенное ему время, ни общая ситуация, ни настроения народных масс не позволяли этого сделать.

В России машина буржуазного государства была сломана в феврале 1917 года. Его цели и деятельность всегда противоречили народным интересам и стремлениям. Механизм, ставший на время хозяином страны, починить было невозможно. Ибо именно народ — вынужденно либо свободно, — а вовсе не власти, заставлял «машину» работать . Выведенный из строя аппарат не мог осуществлять принуждение. А по своей воле народ уже не желал идти к чуждым ему целям.

Следовало заменить сломанный аппарат другим, приспособленным к новой ситуации, а не тратить время и силы на напрасные попытки починить его и снова пустить в ход.

Буржуазное националистическое правительство не могло этого понять. Оно упорно цеплялось за прежние «механизмы» и проклятое наследие свергнутого режима — войну, что само по себе способствовало постепенному снижению его популярности. А без механизмов принуждения правительство не могло навязать продолжение войны.

Эту первую возникшую проблему — важнейшую и насущнейшую — Временному правительству решить так и не удалось.

Второй острой проблемой была аграрная.

Крестьяне — 85 процентов населения страны — хотели владеть землей. Революция сделала это стремление неодолимым. После столетий бесчеловечной эксплуатации крестьянские массы не желали больше ничего знать и слушать. Им нужна была земля, во что бы то ни стало, и немедленно, безо всяких церемоний.

Уже в ноябре 1905 года (пока провозглашенные манифестом 17 октября «свободы» оставались в силе) на крестьянском съезде, собравшемся накануне созыва Думы, подобные стремления высказывались многими делегатами.

«Меня возмущает, — говорил представитель крестьян Московской губернии, — всякий намек на выкуп земли. Предлагается возместить убытки вчерашним крепостникам, которые до сих пор, при содействии чиновников, делают нашу жизнь невыносимой! Разве не достаточно возместили мы им, платя арендную плату? Земля эта обильно полита нашей кровью. Более того: наши бабки грудью кормили охотничьих собак этих господ. Это ли не выкуп? Многие столетья мы были лишь песчинками, которыми играл ветер. А ветром были они. А теперь снова надо им платить? Ну уж нет! Не надо нам никаких дипломатических переговоров: хорош лишь один путь — революционный. Иначе нас не раз еще обманут. Даже говорить о «выкупе» — значит пойти на сделку. Товарищи, не повторяйте ошибок своих отцов! В 1861 году нас перехитрили: дали чуть-чуть, чтобы народ не забрал все».

«Мы им никогда землю не продавали, — заявляли крестьяне Орловской губернии, — так что не должны ее выкупать. Мы им уже довольно заплатили, трудясь за гроши. Нет! Никакого выкупа! Земля на помещика не с луны свалилась, ее захватили его предки».

«Выкуп был бы явной несправедливостью по отношению к народу, — говорили крестьяне Казанской губернии, — народу следует вернуть не только землю, но и то, что он заплатил за аренду. Так как, по сути дела, господа никогда не покупали землю: они ее захватили, чтобы позднее продать. Это кража».

«Как! Все эти господа, Орловы, Демидовы, Балашовы, — говорили крестьяне выдающемуся ученому Н. Рубакину между 1897 и 1906 гг., — получили землю от царей и цариц бесплатно, в подарок. А нам теперь нужно выкупать ее по сходной цене? Это даже не несправедливость, а открытый грабеж».

Вот почему крестьяне не хотели ждать. Повсюду они решительно захватывали землю и изгоняли тех помещиков, которые еще не успели бежать. Так крестьянство, не дожидаясь решений правительства или Учредительного Собрания, самостоятельно и на свой лад решало «аграрную проблему».