Лев Колодный - Переулки Арбата

Казалось, ничто не предвещало беды. Но она пришла и унесла трехлетнего сына. Семья решает сменить обстановку, где все напоминало об утрате, переезжает на другой конец Москвы, в район Остоженки.

Впервые семья Шаляпина стала жить в особняке. Но и это не был собственный дом, его снимали несколько лет, в 1904-1907 годы. Это типично старомосковский двухэтажный дом, образовавшийся в результате перестроек. Он цел. Его адрес 3-й Зачатьевский переулок, 3.

- Мне приятно было узнать, - говорил в апреле 1988 года побывавший в Москве сын певца Федор, - что дом этот, как памятник, взят под охрану государства. Я знаю, что он был очень дорог отцу: там наконец-то у него родились мальчики. А то были (после смерти первенца. - Л. К.) все девочки... Иола Шаляпина вырастила пятеро детей: трех дочерей, двух сыновей.

В этом доме артист жил в годы первой русской революции, которую восславил исполнением песни, знаменитой "Дубинушки"...

* * *

Мечта Саввы Мамонтова, что несравненный голос Федора Шаляпина зазвучит в стенах нового прекрасного театра, воздвигнутого в стиле модерн наискосок от Малого и Большого, не сбылась...

Задуманный с небывалым размахом и новаторством (опережая время!) культурный центр, где под одной крышей объединялись отделанные по эскизам лучших художников театр, выставочный зал, гостиница, превратился в конце концов (чему посодействовал пожар) в гостиницу "Метрополь". Кроме панно "Принцесса Греза" на фасаде - поражал большой зал ресторана, устремленный ввысь. Его пространство первоначально предусматривалось для партера, лож, балконов... Теперь здесь фонтан, окруженный столами.

В этих несостоявшихся театральных стенах все-таки услышала Москва голос Шаляпина. Выступление его описано Максимом Горьким, неоднократным свидетелем триумфов друга, в романе "Клим Самгин". Его многие сцены запечатлели город в дни революции 1905 года. Ее с нетерпением ждали, и как могли приближали, писатель и певец. Пение "Дубинушки" звучало в те дни гимном, призывом к революции.

"...Углубляя тишину, точно выбросив людей из зала, опустошив его, голос этот с поразительной отчетливостью произносил знакомые слова, угрожающе раскладывая их по знакомому мотиву. Голос звучал все более мощно, вызывая отрезвляющий холодок в спине Самгина, и вдруг весь зал точно обрушился, разломились стены, приподнялся пол и грянул единодушный, разрушающий крик:

Эх, дубинушка, ухнем!

...Снова стало тихо; певец запел следующий куплет: казалось, что голос его стал еще более сильным и уничтожающим. Самгина пошатывало, у него дрожали ноги, судорожно сжималось горло; он ясно видел вокруг себя напряженные ожидающие лица и ни одно из них не казалось ему пьяным, а из угла, от большого человека плыли над их головами гремящие слова:

- На цар-ря, на господ

Он поднимет с р-размаха дубину!

- Э-эх, - рявкнули господа: "Дубинушка - ухнем!"

В тот описываемый в романе день, 18 октября, на улицы вышли толпы людей с красными знаменами. Впервые Москва могла свободно шествовать и митинговать. Фонтан на площади перед "Метрополем" служил трибуной, митинг шел и в зале ресторана, где находился Федор Шаляпин, вспоминавший так:

"Пришлось мне петь однажды "Дубинушку" не потому, что меня об этом просили, а потому, что царь в особом манифесте обещал свободу. Было это в Москве, в огромном ресторанном зале... Ликовала в этот вечер Москва! Я стоял на столе и пел - с каким подъемом, с какой радостью!"

Ни Горький, ни Шаляпин не упоминают, что после пения взял артист шапку и пошел меж столиками собирать деньги. Бросали их не скупясь, как свидетельствует очевидец, писательница Т. Щепкина-Куперник: "Собрал он огромную сумму".

Он пел в концертах, сбор от которых шел на партийные нужды, подготовку восстания.

- Пусть большевики делают революцию, - говорил Шаляпин, как все не знавший, к чему они приведут Москву и Россию.

Пел он и на вечере, выручка от которого пошла на устройство побега из тюрьмы Николая Баумана.

А 20 октября Москва хоронила революционера, убитого из-за угла. После похорон на квартиру Горького, по его просьбе, пришел Шаляпин, чтобы петь. Квартиру охраняла дружина студентов-грузин. В ней таилось оружие, боеприпасы. В одной, самой укромной комнате, изготавливались бомбы. Приди сюда с обыском полиция - и хозяину не миновать каторги. Вот в такой обстановке Максим Горький позировал Валентину Серову, а Федор Шаляпин пел, чем не только радовал слушателей, но и вводил в заблуждение полицию.

В мемуарах "Маска и душа" читаем:

"В день похорон Баумана зашел к Максиму Горькому. Ждали ареста, обыска, квартиру охраняли кавказцы, зашел с Корещенко, аккомпаниатором, попросили петь.

Вечер вышел действительно отличный, несмотря на тревогу, волновавшую дом и собравшихся в нем людей. Через много лет, уже во власти большевиков, мне пришлось быть в Кремле в квартире Демьяна Бедного. Пришел Ленин. Когда, здороваясь с ним, я сказал, что очень рад с ним познакомиться, вождь мирового пролетариата посмотрел на меня пристально и сказал:

- Да, кажется, мы с вами знакомы.

Я смутился. Видя это, Ленин объяснил:

- А помните, в вечер похорон Баумана, мы все сидели у Горького почти целую ночь?

И как-то особенно крепко пожав мне руку, добавил:

- Прекрасный был вечер...

...Исполнил "Дубинушку" певец и на сцене императорского Большого театра. В нарушение всех традиций он вступил в разговор с публикой и сказал, что споет лишь в том случае, если все будут ему подпевать...

- Как, неужели до сих пор не уволили Шаляпина? - узнав об этом происшествии, сказал царь.

Но уволить со службы великого певца в те дни не решились, полагая, что это вызовет взрыв общественного негодования. Федор Шаляпин возвращался к себе в Третий Зачатьевский переулок, видел на дверях автограф черносотенцев - крест, не предвещавший ничего доброго. Певец получал анонимные письма с угрозами, как со стороны правых экстремистов, так и со стороны леваков, угрожавших ему расправой. Одним казалось - он ярый революционер, осмелившийся публично петь "Дубинушку", другим контрреволюционер, поющий в опере "Жизнь за царя", как называлась прежде опера Глинки "Иван Сусанин".

...Наступил год 1906-й. В устоявшейся счастливой семейной жизни артиста, ставшего отцом пяти детей, неожиданно происходит взрыв. Он встречает двадцатилетнюю красавицу Марию Элухен (в браке Петцольд), дочь генерала, мать двух малолетних детей, приехавшую в Москву к сестре после обрушившего на нее горя - внезапной смерти мужа. С тех пор у Шаляпина две семьи. Второй дом - в Петербурге. Начались постоянные гастроли за границей.

В Третьем Зачатьевском переулке у Шаляпина росли три дочери и два сына. Близнецы Федор и Татьяна родились как раз на Остоженке. Отсюда Иола Шаляпина увезла детей в 1907 году к матери в Италию, в городок около Милана, куда приезжал отец...