Артур Конан-Дойль - За городом

- Но скажи, пожалуйста, зачем ты...

- Миссис Уэстмакот советует курить.

- О, дама зрелых лет может делать много такого, чего молодая девушка должна избегать!

- О, нет! - воскликнула Ида. - Миссис Уэстмакот говорит, что для всех должен быть один закон. Вы выкурите папироску, папа?

- Нет, благодарю. Я никогда не курю утром.

- Не курите? Но, может быть, это папиросы не того сорта, какой вы курите. Какие это папиросы, Клара?

- Египетские.

- Ах, вам надо купить "Ричмондские жемчужины" или Турецкие папиросы. Мне хочется, чтобы вы, папа, купили мне Турецких папирос, когда поедете в город.

- И не подумаю. Я полагаю, что это совершенно не годится для молодых девушек. В этом я совсем не схожусь с миссис Уэстмакот.

- В самом деле, папа? Да ведь вы же советовали нам во всем подражать ей.

- Но с ограничениями. Что это такое ты пьешь, Клара?

- Ром, папа.

- Ром? Утром? - он сел и протер себе глаза, как человек, который старается стряхнуть с себя какой-нибудь дурной сон. - Ты сказала - ром?

- Да, папа. Люди той профессии, которую я хочу избрать, пьют все поголовно.

- Профессии, Клара?

- Миссис Уэстмакот говорит, что всякая женщина должна избрать себе профессию, и что мы должны выбрать себе такие профессии, которых всегда избегали женщины.

- Да, это верно.

- Ну, так я хочу поступить по ее совету и буду лоцманом.

- Милая моя Клара! Лоцманом! Это уже слишком!

- Вот прекрасная книга, папа: "Маяки, сигнальные огни, бакены, каналы и береговые сигналы для моряков в Великобритании". А вот другая: "Руководство для моряка". Вы не можете себе представить, как это интересно!

- Ты шутишь, Клара. Ты, наверно, шутишь!

- Совсем нет, папа. Вы не можете себе представить, как много я уже узнала. Я должна выставить зеленый фонарь на штирборте, красный на левом борту, белый на топ мачте и через каждые четверть часа пускать ракету.

- Ах, это должно быть красиво ночью! - воскликнула ее сестра.

- А затем я знаю сигналы во время тумана. Один сигнал значит, что корабль идет штирбортом, два - левым бортом, три - кормою, четыре - что плыть невозможно. Но в конце каждой главы автор задает ужасные вопросы. Вот послушайте: "Вы видите красный свет. Корабль на левом галсе и ветер с севера, какой курс должен взять этот корабль?"

Доктор встал с места и сделал жест, выражавший отчаяние.

- Я решительно не могу понять, что сделалось с вами обеими, - сказал он.

- Дорогой папа, мы стараемся подражать в нашей жизни миссис Уэстмакот.

- Ну, я должен сказать, что результаты мне не нравятся. Может быть, твоя химия не причинит тебе вреда, Ида, но твой план, Клара, никуда не годится. Я не могу понять, как подобная мысль могла прийти в голову такой рассудительной девушке, как ты. Я решительно должен запретить вам продолжать ваши занятия.

- Но, папа, - сказала Ида, в больших голубых глазах которой был виден наивный вопрос, - что же нам делать, если ваши приказания расходятся с советами миссис Уэстмакот? Вы же сами говорили, чтобы мы слушались ее. Она говорит, что когда женщины делают попытки сбросить с себя оковы, то их отцы, братья и мужья первые стараются опять заклепать на них эти оковы, и что в этом случае мужчина не имеет никакой власти.

- Разве миссис Уэстмакот учит вас тому, что я не глава в собственном доме?

Доктор вспылил, и от гнева его седые волосы на голове поднялись, точно щетина.

- Конечно. Она говорит, что глава дома - это остаток темных веков.

Доктор что-то пробормотал про себя и топнул ногою по ковру. Затем он, не говоря ни слова, вышел в сад, и его дочери могли видеть, как он в сердцах ходил взад и вперед, сбивая цветы хлыстиком.

- О, милочка! Как великолепно ты играла свою роль! - воскликнула Ида.

- Но это жестоко! Когда я увидела в его глазах огорчение и удивление, то я едва удержалась, чтобы не броситься ему на шею и не рассказать обо всем. Как ты думаешь, не пора ли нам кончить?

- Нет, нет, нет! Этого далеко не дозволено. Ты не должна выказывать теперь свою слабость, Клара. Это так страшно, что я руковожу тобой. Я испытываю незнакомое мне чувство. Но я знаю, что я права. Если мы будем продолжать так, как начали, то мы можем говорить себе всю жизнь, что мы спасли его. А если мы перестанем, - о, Клара! - то мы никогда не простим себе этого!

Глава X

Женщины будущего

С этого дня доктор утратил свое спокойствие. Еще никогда ни один дом, где было всегда тихо и соблюдался во всем порядок, не превращался так быстро в шумное место, или счастливый человек вдруг делался несчастливым, как было в этом случае. До сих пор он совсем не понимал, что его дочери предохраняли его от всех маленьких неприятностей в жизни. Теперь же, когда они не только перестали заботиться о нем, но сами делали ему всевозможные неприятности, он начал понимать, как велико было то счастье, которым он наслаждался, и он сожалел о тех счастливых днях, когда его дочери не подпали еще под влияние его соседки.

- Вы что-то невеселы, - заметила ему однажды утром миссис Уэстмакот. Вы бледны, и у вас измученный вид. Вам бы следовало сделать вместе со мной прогулку в десять миль на тандеме.

- Я беспокоюсь о моих девочках.

Они ходили взад и вперед по саду. Время от времени из дома, находящегося за садом, раздавался протяжный меланхолический звук охотничьего рога.

- Это Ида, - сказал он. - Она вздумала учиться играть на этом ужасном инструменте в промежутках между занятиями химией. И Клара тоже совсем отбилась от рук. Я вам скажу, что это становится невыносимым.

- Ах, доктор, доктор! - воскликнула она, грозя ему пальцем и показывая при этом свои ослепительно белые зубы. - Вы должны проводить свои принципы в жизнь; вы должны давать вашим дочерям такую свободу, какой вы требуете для других женщин.

- Свободу, сударыня, конечно. Но тут дело доходит до своеволия.

- Закон один для всех, мой друг, - и она с упреком похлопала его по плечу своим веером. - Я думаю, что когда вам было двадцать лет, ваш отец не запрещал вам изучать химию или учиться играть на каком-нибудь музыкальном инструменте. Если бы он так поступил, то вы сочли бы это тиранством.

- Но обе они вдруг совершенно переменились.

- Да, я заметила, что они в последнее время горячо стоят за дело свободы. Я думаю, что из всех моих учениц они выйдут самыми ревностными и самыми последовательными, что вполне естественно, так как их отец один из самых горячих поборников нашего дела.

У доктора передернуло лицо от досады.

- Мне кажется, что я потерял всякий авторитет! - воскликнул он.

- Нет, нет, дорогой мой друг! Они немножко вышли из границы, порвав те путы, которыми связал их обычай. Вот и все.

- Вы не можете себе представить, что я должен выносить, сударыня. Это ужасное испытание! Вчера ночью, когда я погасил свечу в своей спальне, я наступил ногою на что-то гладкое и жесткое, что сейчас же выкатилось у меня из-под ноги, представьте же мой ужас! Я зажег газ и увидал большую черепаху, которую Клара вздумала взять в дом. По-моему, иметь таких домашних животных - скверная привычка.