Валериан Мартынов - Пролив в огне

В крепостном отделении 42-го госпиталя КВМБ, в Павловской бухте, в полуподземных казарменных помещениях скопилось около 200 раненых. Два сторожевых катера, которые могли взять на борт 15—20 человек, постепенно переправляли их на таманский берег. С полудня уйдя в очередной рейс, катера больше к нам не возвратились.

В это тяжелое время большую заботу о раненых проявляла молодой военврач госпиталя Зоя Кирюхина. Будучи по специальности зубным врачом, она самоотверженно и мужественно оказывала им посильную медицинскую помощь.

Положение защитников крепости к середине дня 15 мая было незавидным. Оставаться здесь дальше без артиллерии и снабжения, ввязываться в бои с противником, не имея определенной цели и перспективы, не зная обстановки в войсках Крымского фронта, было бессмысленно. Необходимо было оставить крепость и вывести находившиеся здесь армейские и флотские воинские части, пока еще Керченский пролив и таманский берег были свободны. Ведь обстановка могла со дня на день измениться. Вражеский десант на Таманский полуостров на плечах отступающих войск Крымского фронта мог быть осуществлен в любое время.

Итак, наиболее рациональным решением в создавшейся обстановке было взорвать склады боеприпасов и уходить в Тамань. Такое решение я уже принял, но пока еще не доводил до командиров частей за исключением начальника политотдела Ф. В. Монастырского. Однако медлить с эвакуацией нельзя. Но как ее организовать? Прежде всего нужно взорвать склады. В тот день я в сопровождении краснофлотца Синько, который из шофера стал моим личным связным, обошел все склады и убедился, что к взрыву они подготовлены, охрана на месте и ждет только сигнала. Начальником складов был воентехник 1 ранга Загуляев, с которым я вместе лечился в госпитале. Он провел меня в склады и показал: к смертоносному грузу, разложенному на деревянных стеллажах, уже были подведены провода и [110] бикфордов шнур. И вот теперь несколько тысяч тонн боезапаса должно взлететь в воздух...

Я подумал, что взрыв может послужить для нас прикрытием от наступающего врага, если будет произведен в момент нашего отхода из крепости. Нельзя уходить, не взорвав склады, и в то же время нельзя держать оборону крепости после подрыва складов. Ведь все склады с боеприпасами, подземные, надземные и обвалованные, находились в форту «Тотлебен» — нашем самом сильном месте обороны, который одновременно был ключевой левофланговой позицией, обеспечивающей наш выход к морю, к Павловской бухте, для переправы через пролив. С подрывом складов боеприпасов мы лишались этой ключевой позиции, а в системе обороны появлялась брешь.

Где же взять плавсредства? Эта мысль неотступно преследовала меня весь день. Связи с таманским берегом по-прежнему не было никакой. Обходя и объезжая в очередной раз территорию крепости, я приказал снять все столбы электроосвещения и телефонной связи, имевшиеся там, собрать другой подсобный материал и делать плоты, связывая их проводами и чем придется. На плотах можно пересечь пролив из бухты Павловской на косу Тузла — это чуть больше трех километров. Затем около восьми километров пройти по песчаной косе, дальше через промоину до поселка Комсомольск, а там — своя сторона. Там легче.

По моему приказанию саперный взвод кавдивизии немедленно принялся за дело: казаки рубили столбы, вязали плоты, лошадьми подтаскивали их к урезу воды в бухте. При виде кипучей работы саперов-кавалеристов у меня снова появились некоторые сомнения. Ведь на Тамань нужно переправить около трех тысяч человек. Вряд ли нам удастся подготовить такое количество плотов, чтобы сразу поднять всех людей. А ведь от Тузлы эти плоты назад в крепость не возвратятся, не говоря уже о возможном, а вернее, неизбежном противодействии врага. Но выбора не было: ведь не было ни плавсредств, ни связи с Таманью...

И тут, как иногда бывает в критический момент, помог случай.

Солнце клонилось к вечеру, когда я, обходя в очередной раз свое «хозяйство», встретил на территории крепости старшего лейтенанта Л. Д. Чулкова, флагманского артиллериста штаба Керченской базы, временно назначенного командиром корректировочного поста штаба флота. Он доложил, что получил приказ отходить и уничтожить материальную часть корпоста. Проскочив берегом в крепость на [111] спецавтомашине со всем личным составом корпоста, он ждал от меня дальнейших указаний.

— Готов к выполнению любых заданий командования, товарищ комиссар, — сказал в заключение Чулков, слегка улыбнувшись и не забыв при этом лихо козырнуть и прищелкнуть каблуками.

Старший лейтенант Чулков был одним из лучших молодых офицеров штаба базы, отлично подготовленным артиллеристом и смелым моряком. Во время десантной операции он отличился как командир отдельной плавбатареи № 4. Крепко сложенный, выше среднего роста, с простым приветливым лицом, Чулков располагал к себе людей и быстро завоевывал симпатии как у подчиненных, так и у начальства.

Я вспомнил, что у Чулкова есть радиостанция и ему известны все приемно-передающие радиоволны, коды! Поэтому сразу же спросил о рации.

— Не беспокойтесь, товарищ комиссар, я приказал все уничтожить, — «успокоил» меня Чулков. — Мои бойцы, наверное, уже все разбили и разбросали. А коды я сам сжег, — добавил он, полагая, что я буду доволен проявленной им бдительностью. Но я отдал приказание:

— Немедленно, бегом к своей радиостанции! Задержать поломку!

Чулков бросился исполнять приказание и успел: один передатчик был еще цел и аккумулятор к нему тоже. Передачу придется вести открытым текстом, но так, чтобы враг не смог ничего понять. Это было очень рискованно: ведь если противник установит истинное значение слов радиопередачи, то свои, в случае неудачи задуманного маневра, могут взыскать за нарушение правил радиообмена. Но что оставалось делать? Я решил взять на себя всю ответственность за последствия.

И вот в штаб базы полетела открытая радиотелеграмма:

«Смирнову. Немедленно все посылайте в бухту Старыха.

Капитан 3 ранга И. И. Смирнов, будучи начальником оперативного отделения штаба базы, всегда был в курсе всех событий базы. А. Е. Старых — капитан-лейтенант, исполнявший тогда обязанности командира ОВР, находился в бухте Павловской, в которую я просил послать «все», то есть все плавсредства.

Ответ пришел неожиданно скоро. Около 20 часов из Тамани прибыл сторожевой катер «КМ». Старшина его доложил, что, как приказал передать оперативный дежурный [112] штаба базы капитан А. Д. Симоненко, плавсредства начнут прибывать в крепость ночью, однако точное время не сообщалось. «Исходя из обстановки», — добавил старшина катера на мой вопрос о времени.