Валериан Мартынов - Пролив в огне

Конечно, я понимал, как трудно будет оперативному дежурному в условиях общего отступления фронта найти для нас достаточное количество плавсредств. Тут нужна была настоящая оперативность и даже изворотливость! «Но такой опытный оперативник, как А. Д. Симоненко, сумеет послать на выручку все возможное», — подумал я и не ошибся.

Не теряя времени, вызвал на короткое совещание командиров частей и объявил им порядок и последовательность эвакуации. С наступлением темноты все должны быть готовы.

Прикрывала отход рота 8-го батальона с приданными ей двумя взводами пулеметной роты и один эскадрон из кавдивизии. Поддерживать порядок при передвижении войсковых частей с линии обороны к причалам в Павловской бухте я поручил 46-му артдивизиону во главе с майором Шило. Ему было приказано патрулировать по дорогам внутри крепости и не допускать прорыва к причалам разрозненных групп военнослужащих. Такие группы нужно было задерживать, назначать старших и в сопровождении зенитчиков 46-го дивизиона направлять для посадки на плавсредства. Эта мера предосторожности, как выяснилось впоследствии, оказалась не лишней.

С наступлением темноты в «бухту Старыха» начали прибывать плавсредства: сейнеры, буксиры с баржами, речной колесный пароход, 4 сторожевых катера «каэмки», имевшие по пулемету, — наша охрана и оборона в пути через Керченский пролив. Более сильной морской охраны база не могла выделить — все боевые единицы были заняты на других переправах войск Крымского фронта.

Мы оставляли старую Керченскую крепость под грохот взрываемых складов с боеприпасами. С часу ночи и до семи часов утра 16 мая 1942 года наши части отходили к морю, производили посадку на плавсредства и направлялись через пролив. Взрывы следовали один за другим, раскалывая горизонт. Высоко в небе вздымались огромные смерчи огня, освещая, подобно гигантским факелам, всю крепость. Это продолжалось около часа. Земля вздрагивала под ногами, как живое существо, летели обломки строений, влажная ночная даль отзывалась коротким надорванным эхом. Находясь у моря, мы смотрели на эти зловещие сполохи [113] взрывов, взметавшиеся на «Тотлебене», самой высокой отметке крепости, и нам казалось, что эти вспышки мощных огней как бы венцом обрамляют Павловскую бухту и служат нам огневым прикрытием при отходе на Тамань. Так оно и получилось. В течение всей эвакуации враг безмолвствовал. Надо полагать, он уточнял обстановку, не рискуя соваться на линию видимых мощных взрывов, не зная, сколько их еще будет.

Первыми на таманский берег были отправлены раненые — около 150 человек.

Эвакуация происходила в основном планомерно, согласно порядку, установленному накануне вечером.

Когда начало светать, противник приступил к артиллерийскому обстрелу Павловской бухты, правда, не интенсивно, как бы нащупывая цель, отдельными снарядами среднего калибра вразброс по всей площади, прилегающей к бухте, километра два в квадрате. Обстрел вскоре прекратился, не причинив вреда.

Были приняты меры к усилению дисциплины и порядка при посадке на суда. Для этого пришлось привлечь всех работников политотдела и особого отдела базы. Выстроившись с автоматами от вала к причалу, куда подходили корабли, они образовали коридор, по которому подразделения шли на посадку. Погрузка подразделений и отправка на Тамань закончилась в полном порядке. Противник не противодействовал, если не считать незначительного количества снарядов, разорвавшихся в районе Павловской бухты на рассвете.

Жаль было коней кавдивизии. По жестоким законам войны мы вынуждены были оставить их на керченской стороне пролива. Кавалеристам было приказано взять с собой седла и прочее снаряжение, а лошадей разогнать по всей территории крепости или пристрелить... Но мало у кого из кубанцев поднялась рука, чтоб нажать на спусковой крючок и пустить пулю в голову своего бессловесного боевого друга. А беспризорные лошади, оказавшись вдруг непривычно свободными, не хотели уходить от людей. Отгоняемые плетьми, они сбились в небольшие табунки и сиротливо жались друг к другу, издалека поглядывая на покидавших их хозяев. Они все еще надеялись, что хозяева подзовут своих «орликов» и «серков», погладят по крутым шеям ласковыми руками, оседлают и снова поскачут по огненным дорогам войны...

Шел седьмой час утра 16 мая, когда и нам, командованию обороной крепости, пришло время отправляться на Тамань. [114] Все воинские части находились уже в пути через Керченский пролив. Последними от причала отходили плашкоут с буксиром на которые погрузились бойцы 46-го зенитного дивизиона, несшие патрульную службу на дорогах внутри крепости, пока шла погрузка других частей. Со мной на отходившем из Павловской бухты катере «КМ», кроме командования, находился весь состав политотдела и особого отдела Керченской базы.

Однако наш отход несколько задержался. В последние минуты перед отплытием обнаружилось, что к берегу Павловской бухты подошли отдельные группы военнослужащих, отставших от разных воинских частей Крымского фронта. Подробно разбираться с ними не было времени. Но это были наши люди, по разным причинам отбившиеся от своих частей в ходе общего отступления фронта, и нельзя было оставлять их на произвол судьбы. Там, на таманской стороне, армейское командование разберет, что к чему. Поэтому пришлось часть плавсредств, оставленных для принятия подразделений прикрытия, загрузить этими людьми и отправить через пролив. Старшим начальником по проведению эвакуации всех отставших я назначил оперуполномоченного особого отдела старшего политрука Колбина, а ему в помощь оставил начальника плавсредств тыла базы воентехника 1 ранга Лопачева.

В пути до таманского берега все обошлось без происшествий. Противник упустил нас из виду. Погода стояла ясная, штилевая, и все суда беспрепятственно высадили личный состав в Тамани и в Комсомольске на причалы. В один прием на таманский берег было переброшено около трех тысяч красноармейцев и краснофлотцев.

Удачным этот переход судов через пролив оказался потому, что происходил он главным образом в ночное время, плавсредства отправлялись в одиночку или небольшими группами. Переправлявшиеся были прикрыты возвышенной береговой чертой на протяжении около двух километров и всей территорией крепости, занятой нами. Поэтому в начале движения через пролив мы не были визуально доступны противнику, а с воздуха он разведки не вел. Вот и переправились без потерь.

В Тамани мы тепло распрощались с кубанскими казаками. Плохо бы нам пришлось без них, а им без нас... Надолго [115] останется в памяти участников обороны Керченской крепости этот пример боевого содружества частей армии и флота в тяжелой обстановке отступления. Подполковнику Б. С. Миллерову я выдал документ о том, что 72-я кавалерийская дивизия задержалась на обороне Керченской крепости с 14 по 16 мая 1942 года, находилась в распоряжении командования Керченской военно-морской базы и была эвакуирована на таманский берег без коней.