Афанасий Коптелов - Точка опоры

Но неожиданно для него Мартов крикливо поддержал Засулич.

- В таком случае, - Ленин встал и, распахнув пиджак, упер кулаки в бока, - я незамедлительно сяду за письменный стол.

- Пожалуйста! - Плеханов, сверкнув глазами, опять поджал руки. - Это даже облегчит работу комиссии. Она может и у вас взять что-то приемлемое.

- На усмотрение Дана? Ну, нет. Я представлю свой проект, - твердо чеканил Владимир Ильич, подкрепляя слова энергичными жестами, - на усмотрение всех соредакторов "Искры". Только так.

- Узнаю вашу жесткость, - заметил Плеханов, подушечками пальцев погладил ершистые кустики седеющих бровей. - Могу согласиться: для начала рассмотрим сами. А там будет видно.

- Дьявольски тяжелое было заседание! Архитяжелое! - говорил Владимир Ильич, быстро шагая по комнате. - Не ждал такого. Размолвки с Плехановым, сама видишь, превращаются в принципиальные расхождения. А мне этого не хотелось бы. Сейчас нам более всего необходимо твердое единство.

- Успокойся, Володя. Это же не разрыв, - мягко и ласково говорила Надежда. - И вот увидишь, все наладится. Напишешь свой проект. Прочтут. Может, еще раз соберетесь. Обсудите мирно.

- Едва ли. Я в принципиальных вопросах не уступлю. А он?.. Сама видела, как дуется. Посмели не посчитаться с каждым его словом!.. И это бы еще куда ни шло, можно бы терпеть. А вот его зигзаги, его виляния, его заступничество за либералишек!.. Не ждал.

Опасаясь, что на мужа опять навалится бессонница, Надя позвала его на прогулку.

Город спал. Где-то в центре еще громыхали трамваи, а здесь, на окраине, было тихо и безлюдно. Колыхаясь в воздухе, медленно падали пушистые снежинки; приятно освежая, таяли на щеках.

Ульяновы тихим шагом несколько раз прошли мимо своего дома, старались разговаривать о самом приятном, что только было в их жизни; вспоминали Питер, Волгу, своих родных, прогулки по шушенскому бору...

Вернулись повеселевшие.

Но и после этого Владимир Ильич долго не мог заснуть.

А на следующее утро, ни на минуту не откладывая наиважнейшего дела, принялся за свой проект программы. При этом он так же, как два с половиной года назад в Шушенском, вспомнил программу, составленную группой "Освобождение труда" в 1885 году. Та программа содержала в себе ряд верных положений о промышленном пролетариате и находилась на уровне социал-демократической теории своего времени, но она была программой группы заграничных революционеров, не видевших еще перед собой сколько-нибудь широкого и самостоятельного рабочего движения в России, а теперь нужна боевая, практическая программа рабочей партии, подымающейся во главе пролетариата на решительную борьбу с царизмом и классом эксплуататоров - за коренное преобразование всего общества.

Владимир Ильич достал из коробочки новое английское перо, свое любимое, и быстро, успевая за развитием мысли, набрасывал строку за строкой. Его работа облегчалась тем, что он писал программу уже третий раз. Еще семь лет назад в тюрьме он разделил ее на три главные части: в начале - основные марксистские воззрения на современное российское общество и положение рабочего класса, во второй части - задачи партии, в третьей - ее практические требования. Во время ссылки, в своем втором проекте он все сопроводил пояснениями. И сейчас основные формулировки, давно обдуманные и выверенные, у него в памяти. Главная и наипервейшая задача - ниспровержение абсолютизма, замена его демократической республикой и уничтожение частной собственности на средства производства. Диктатура пролетариата обеспечит для трудящихся все основные свободы и права, в том числе право на "всеобщее даровое и обязательное до 16 лет образование". Закончив этот раздел, Владимир Ильич отнес рукопись жене, а сам перешел к изложению требований партии.

Когда Надежда Константиновна вошла с прочитанными листками в руках, он, взглянув на ее лицо, по сиянию глаз понял: начало ей понравилось.

- Хорошо, Володя! Все очень-очень хорошо! - сказала она. - Только я опасаюсь...

- Возражений Плеханова?.. С серьезными замечаниями я соглашусь. А если он и его друзья ударятся в амбицию... Ну что же. Мы еще поборемся.

Приняв листки из рук жены, Владимир Ильич подчеркнул последние слова.

- Ты ничего не сказала, а о народном образовании я хотел бы слышать твое слово.

- Я думаю так же, как ты: всеобщее, обязательное. И, безусловно, даровое. Да еще бы для детей бедных - пищу, одежду, учебники...

- ...за счет государства, - договорил за нее Владимир Ильич. - Так и напишем. О детях будет наша первая забота.

И опять склонился над столом. Уточнял и пополнял требования: "В интересах охраны рабочего класса от физического и нравственного вырождения, а также в интересах повышения его способности к борьбе за свое освобождение". Тут и восьмичасовой трудовой день, и запрещение сверхурочных работ, а также ночного труда, где без него можно обойтись по техническим условиям, и воспрещение предпринимателям пользоваться наемным трудом детей до пятнадцатилетнего возраста, и запрещение выдачи заработной платы товарами, и установление государственных пенсий престарелым рабочим...

Требования по крестьянскому вопросу были заранее изложены на отдельном листке. Среди них - конфискация монастырских имуществ и удельных имений, обложение "особым налогом земель крупных дворян-землевладельцев, воспользовавшихся выкупной ссудой*; обращение сумм, добытых этим путем, в особый народный фонд для культурных и благотворительных нужд сельских обществ".

_______________

* За "выкупную ссуду" царизм взимал с крестьян высокие поборы.

Владимир Ильич помнил: в проекте Плеханова требованиям по крестьянскому вопросу предшествовала куцая и бесстрастная фраза: "В целях же устранения остатков старого крепостного порядка..." Этого явно недостаточно. И он добавил: "и в интересах свободного развития классовой борьбы в деревне" партия будет добиваться того-то и того-то. Эту добавку он будет отстаивать до конца, если к Плеханову даже присоединится комиссия.

Вялые слова плехановского проекта "Стремясь к достижению..." Владимир Ильич заменил энергичными: "Борясь за указанные требования..." Программа марксистской рабочей партии должна каждой своей строкой, каждым словом звать вперед, к борьбе и победе.

В первой половине марта Плеханов, прочитав проект программы, написанный Лениным, начал исподтишка искать себе сторонников: Аксельроду написал, что считает проект неудовлетворительным и что лучше всего воспрепятствовать его принятию, а Вере Засулич, которую в переписке называл Сестрой, отправил сердитое письмо, похожее на директиву:

"Прошу Вас, поставьте на вид Бергу*, что навязывание нам программы Фрея н е в о з м о ж н о. А как быть с Фреевой программой, если ее примут? Я не могу признать ее п р и н ц и п и а л ь н о. Обдумаете ли Вы это? Неужели - раскол?"