Александр Андреев - Петр Великий и Санкт-Петербург в истории России

В течение лета 1710 года сдались Рига, Ревель, Пернов и Аренсбург – война в Лифляндии и Эстляндии была закончена. Летом 1710 года были взяты Выборг и Кексгольм – главные города Карелии.

Пётр Первый сумел воспользоваться результатами Полтавской победы. Прежние союзники России по войне со Швецией – Саксония, Польша и Дания, – решили возобновить коалицию.

С. Платонов писал:

“Полтавская победа совершенно сломила могущество Швеции: у нее не осталось армии, у Карла не стало прежнего обаяния. Раньше торжествовавший над всеми врагами, а теперь разбитый Петром, он сразу передал Петру и Московскому государству то политическое значение, которым до тех пор пользовалась Швеция. Среди всех союзников первое место теперь стало принадлежать России и Петру. Петр сделался гегемоном Северной Европы и сам чувствовал, что он сильнейший и влиятельнейший монарх Севера”.

“Полтавская виктория” произвела сильнейшее впечатление на Европу, но совсем не то, которое так хотелось Петру. Внешние признаки восторга и восхищения теперь сопровождали будущего императора во всех европейских странах, но значительно усилилось враждебное отношение к России со стороны Англии, Франции и Голландии.

Российским руководством был разработан план новой компании против Швеции, но его пришлось отложить. “Благодаря” закулисным интригам Англии и Франции началась русско-турецкая война. Не напав на Россию до Полтавской битвы – в самое удобное для победы время – Турция поддалась на уговоры Карла XII и Крымского хана. Недаром Турцию называли “больным ребёнком Европы”. Петру пришлось остановить операции в Прибалтике и отложить планы вторжения в Швецию. Российская армия двинулась на юг.

Пётр не мог больше воевать в Прибалтике при постоянной угрозе турецкого нападения. Царь потребовал высылки Карла XII из турецких владений, угрожая войной. На ультиматум России Турция ответила 20 ноября 1710 года объявлением войны. Карл XII предлагал султану поход на Чигирин и Левобережную Украину, прорыв к Воронежу для уничтожения верфей, осаду Азова. Сам король хотел объединить антироссийские силы, прорваться в Померанию и вернуться к ситуации 1705 года. Пётр опередил турок. Весной 1711 года русская армия была развёрнута на Днестре. Господари Валахии и Молдавии обещали Петру подготовить провиантские склады и даже поднять антитурецкое восстание, но первый предал, а второй не сдержал обещание. В июле у реки Прут сорокатысячная российская армия была почти окружена 200 тысячами турок. Две атаки турок были отбиты, визирь потерял более 10000 воинов. В следующую атаку янычары просто не пошли. В русском каре не хватало продовольствия и воды, но Пётр не знал о ситуации в турецкой армии. Русские послали визирю парламентёра с предложениями о мире – армия по договору уйдёт с оружием в руках или будет пробиваться с боем. Визирь согласился на переговоры. Русский посол П. Шафиров получил инструкции не только соглашаться на возвращение Турции Азова и потерю Россией азовского побережья, но и вёз в камзоле согласие Петра на возвращение Швеции всех завоеваний в Прибалтике – кроме Петербурга. Историки говорят, что вице-канцлер вёз с собой все драгоценности, собранные в русском лагере. Мастерство Шафирова, бриллианты Екатерины, состояние турецкой армии и алчность визиря решили дело. 12 июля 1711 года мирный договор был подписан – русская армия получала свободный выход из Молдавии, Азов возвращался туркам, крепости Таганрог и Каменный Затон уничтожались, русские больше не вмешивались в борьбу за власть в Польше. О территориальных потерях в Прибалтике речь даже не шла. Один из иностранных офицеров на русской службе писал в Париж, что “если бы утром 12 июля кто-нибудь сказал, что мир будет заключен на таких условиях, то его сочли бы сумасшедшим”. Русские войска форсировали Прут и двинулись к Могилеву. Потерей Азова заплатил Пётр за излишнее доверие к союзникам. Больше никогда Пётр не попадал в такое критическое положение.

Пётр Первый вернулся в Петербург, где разработал новый план борьбы со Швецией – в течение 1712–1714 годов он намеревался нанести двойной удар по Швеции – со стороны шведских владений в Северной Германии и на северном побережье Финского залива, с переносом боевых действий на территорию Швеции. В результате к Северному союзу присоединились два германских государства. Ганновер хотел получить Бремен и Вердер, Пруссия – Померанию. Пётр Первый и прусский король Фридрих Вильгельм I даже подружились.

Пётр был очень доволен действиями губернатора Санкт-Петербурга А. Меншикова – у всей Европы вызывала удивление быстрота строительства города на пустынном болотистом месте. Сохранилось описание рабочего дня Петра в Петербурге в 1711 году:

“День свой проводит, избегая всякой праздности, в беспрестанном труде. Утром его величество встаёт очень рано, и я не однажды встречал его в самую раннюю пору на набережной, идущим к князю Меншикову, или к адмиралам, или в Адмиралтейство и на канатный двор. Обедает он около полудня, все равно где и у кого, но охотнее всего у министров, генералов или посланников. После обеда, отдохнув по русскому обычаю с час времени, царь снова принимается за работу и уже поздно ночью отходит к покою.

Карточной игры, охоты и тому подобного он не жалует, и единственную его потеху, которой он резко отличается от всех других монархов, составляет плавание по воде. Вода кажется его настоящая стихия, и он нередко катается по целым дням на буере или шлюпке. Эта страсть доходит в царе до того, что его от прогулок по реке не удерживает никакая погода: ни дождь, ни снег, ни ветер. Однажды, когда река Нева уже стала и только перед дворцом оставалась еще полынья, окружностью не более сотни шагов, он и по ней катался взад и вперед на крошечной гичке”.

Крепость на Веселом острове уже давно стала городом в 1000 дворов. Через двадцать лет после строительства первого маленького домика Петербург поражал величественным Адмиралтейством, спускавшим на воду морские корабли, Летним садом с дворцом Петра, зданием Кунсткамеры и Двенадцати коллегий, дворцами Меншикова, Головкина, Апраксина, прямыми улицами, вымощенными камнем. Выдающийся российский историк С.Ф. Платонов писал о Петре и его парадизе:

“Операция устройства в Ингрии укрепленного района с Петербургом в центре задумана и исполнена мастерски. Каждый шаг в ней сознателен и обдуман, исполнение энергично и быстро. Ингрия была завоевана прочно и послужила исходным пунктом для дальнейшего движения вперед. В центре завоеванной области создался город особого и многостороннего значения: в военном отношении Петербург – главная защита магистрального русского пути из московского центра на Запад; в торговом отношении – это главный русский торговый порт на Балтике; в политическом отношении – это русский наблюдательный пункт на Балтийском побережье, определяющий политику России в Балтийском вопросе и оттого ставший резиденцией русского правительства. Нет ничего случайного в создании Петербурга на невских устьях: гениальный ум Петра понял значение этих устьев, сумел их добыть и укрепить, а затем и использовать.