Александр Андреев - Петр Великий и Санкт-Петербург в истории России

Петр – трудолюбивый администратор – хозяин, богатый правительственным опытом и самыми разнообразными практическими познаниями. Около него, в Невском “парадизе”, в новой столице, уже образовался “двор” – некоторое количество придворных чинов обоего пола и круг семей, составляющих высшее придворное общество. Новый двор имел свои церемонии и праздненства, на которые Петр являлся парадно одетым и серьезным распорядителем и блюстителем этикета и порядка. Бывали и официальные увеселения, в которых вместе с двором принимали участие гвардейские полки, чиновничество и дворянство. Такие увеселения иногда захватывали весь город, обязательно плававший в шлюпках по Неве или ездивший по улицам в маскарадных процессиях. Петр был душою таких увеселений, следил за их порядком, не допускал уклонений от обязательно веселья, штрафовал уклоняющихся. В течение года исполнялся этот круг парадов, праздников и процессий, как нечто строго установленное, дополнявшее деловую жизнь правительства и руководящих сфер.

Правительственная работа и отбывание общественных “обязанностей” не исчерпывали времени и интересов Петра. Он по-прежнему жил, мало стесняясь обстановкой и людьми, в привычном ему простом обиходе жизни. Как в одежде, так и в пище Петр был неприхотлив, хотя и обладал отменными вкусами. Он не любил рыбы, также не ел сладкого, очень любил фрукты и овощи, особенно огурцы и лимоны соленые, “да отменно жаловал лимбургский сыр”. Есть он любил в малой компании, у себя дома, без посторонних. Большие парадные столы его стесняли. Он не всегда даже садился на первое место, а притыкался, где попало. Он говаривал, что долгое и чинное сиденье за столом выдумано в наказание большим господам. Пил Петр много, но отнюдь не был пьяницей. Для него вино и водка не составляли болезненной потребности. Он любил кутнуть, споить других и сам выпить; но есть много указаний на то, что он поддавался вину еще менее, чем другие и редко доходил до больших степеней опьянения. За то спаивать других было его страстью во все периоды его жизни.

Обычно он, усадив гостей, запирал двери зала и запрещал кого бы то ни было выпускать с пирушки. Сам же среди пира уходил отдыхать, а затем возвращался, чтобы “докончать” пирующих. Он прибегал даже к прямому насилию, чтобы привести в бесчувствие свою жертву. Когда датский посланник Юст Юль скрылся от Петра на мачту корабля и уселся на такелаже, то царь сам полез к нему по снастям со стаканом в зубах и напоил его так, что он едва мог спуститься вниз. Нечего поэтому удивляться тому, что Юст Юль, не любивший пить, через три недели после этого случая во хмелю обнажил шпагу, отбиваясь от угощения, и нагрубил самому Петру. Так как это сделал дипломат, то мог произойти серьезный казус, однако на следующий день и царь и посол просили у друг друга прощения, ибо по словам Петра “о случившемся знали только от других”.

Чрезвычайная подвижность Петра сказывалась в его манере быстро ходить и ездить. Его длинные ноги делали такие быстрые и широкие шаги, что сопровождающие его постоянно должны были следовать за ним бегом. Он разъезжал на паре обычных лошадей в маленькой легкой двуколке, притом носился во весь дух. В течение дня Петр обычно успевал побывать во многих местах, по делу и с бездельем, и не оставался подолгу без далеких поездок. Он снимался очень легко из своего “Парадиза” в поездки не только по окрестностям “Питербурха”, но и в далекие походы”.

Весной 1712 года одним из театров войны стала Померания. Штеттин был взят войсками А. Меншикова, Штральзунд защищал сам Карл XII, пробравшийся в Померанию из Турции через Венгрию и Германию. Короли датский и прусский заставили капитулировать Штральзунд в декабре 1715 года – Померания была полностью завоёвана.

К лету 1713 года морская пехота эскадры адмирала Ф. Апраксина взяла финские города Або и Гельсингфорс. Шведскую армию разбили при Таммарфорсе – к 1714 году завоевание Финляндии было закончено.

В июле 1714 года русская эскадра под руководством Петра разгромила шведскую эскадру при мысе Гангут-Ганге-удде. Десять галер во главе со шведским адмиралом были взяты в плен. Эта морская победа в Европе произвела впечатление подобно Полтавской – до этого военно-морской флот России не вступал в открытое сражение со шведским из-за нехватки морских кораблей. Русские войска высадились на Аландских островах – в 15 милях от Стокгольма. Швеция пришла в ужас.

Летом 1716 года Пётр готовил штурм Швеции, но высадка на полуостров не состоялась, английские и голландские корабли, обязавшиеся перевезти русские войска, не стали этого делать – Англия, Голландия, да и Дания не хотели допустить господство России на Балтийском море. Военные действия понемногу заменялись дипломатическим противостоянием. Швеция уже не могла отстоять свои владения на континенте, а желающих оторвать как можно больший кусок от шведских владений было множество, и желательно без военных потерь. Северная война продолжалась вяло и нерешительно. Раздражённый Пётр писал А. Меншикову: “Что делать, когда союзников таких имеем. Бог видит мое доброе намерение, а их иных лукавство. Я не могу ночи спать от сего”.

Пётр решил найти новых союзников в Европе. В январе 1716 года он отправился на запад, где провёл множество деловых встреч с польским и прусским королями, герцогом Мекленбургским, датским королём. Обещаний от союзников было много – в обмен на шведские земли в Европе, но воевать “друзья” не спешили. В Голландии Пётр встретился с французскими дипломатами и принял решение ехать в Париж – Франция готова была взять на себя роль посредника в российско-шведских переговорах. Северную войну нужно было кончать.

В мае 1717 года Пётр приехал в Париж. Кроме переговоров царь несколько раз встретился с выдающимися французскими учёными, побывал в Академии наук, осмотрел мануфактуры, фабрики, аптеки, арсеналы, королевские дворцы, Монетный двор, Инвалидный дом, изучил парки, фонтаны и пруды Версаля. На смотре королевской армии сказал:

“Я видел нарядных кукол, а не солдат; они ружьем финтуют, а в марше только танцуют”. Париж он пожалел – “город сей рано или поздно от роскоши и необузданности претерпит великий вред, а от смрада вымрет”.

В августе 1717 года в Амстердаме был подписан русско-французский договор. Франция признавала все завоевания России в Прибалтике и брала на себя роль посредника в переговорах России и Швеции. Франция обещала больше не выплачивать субсидий Швеции – без французских денег Швеция должна была сесть за стол переговоров, даже со своим сумасбродным королём, которого сам Пётр называл “чудином”. В октябре 1717 года после полуторагодового отсутствия Пётр вернулся в Петербург. Весной 1718 года начались русско-шведские переговоры на Аландских островах. К их началу Пётр приготовил Балтийский флот – из 27 линейных кораблей, 3 фрегатов, 2 бомбардирских судов с общей командой более 11000 матросов и 1500 орудиями.