Александр Андреев - Как взять власть в России? Империя, ее народ и его охрана

Пойдем же, братцы, во все стороны великого царства русского и будем говорить народу, что настала пора подняться нам против злодеев наших. И тогда всей землей, как один человек, поднимется вся Русь – матушка наша и никакая сила вражья не устоит против нас! Тогда то на земле настанет царство божие, царство правды и любви, и не будет на ней ни плача, ни болезней, ни скорби, ни страданий!»

От преследований властей Кравчинский скрылся за границу, и за участие в крестьянских беспорядках почти год просидел в итальянской тюрьме. Весной 1878 года «Земля и воля» отозвала Кравчинского в Россию, где он стал редактором ее газеты и одним из создателей подпольной типографии партии.

В начале августа 1878 года все было готово для покушения на Н.Мезенцева, которого предупредили, что его хотят убить. Начальник жандармов ответил, что особа и власть главноуправляющего Третьего отделения недосягаема и велика, а разговоры о теракте из области фантастики и бабских грез. 4 августа 1878 года Н.Мезенцев шел по Михайловской площади столицы империи. Группа «Свобода и смерть» долго спорила, можно ли совершать политические убийства из-за угла и решила, что нельзя. Навстречу Мезенцеву быстро шел Кравчинский и глядя шефу жандармов в лицо, всадил кинжал ему в грудь. Адъютант Мезенцева побежал к Кравчинскому, но его отсек прикрывавший террориста Андрей Баранников. Оба землевольца пробежали через Михайловскую площадь, вскочили в ждавшую их пролетку и сидящий на козлах Андриан Михайлов бросил знаменитого рысака Варвара в галоп. Землевольцы исчезли, а чиновная столица Российской империи вошла в ступор. Высшие чиновники спрашивали себя – кто следующий? Вся полиция и жандармы переворачивали Петербург вверх ногами, но в течение трех месяцев найти конспиративную квартиру «Свободы и смерти» с Кравчинским так и не смогли. В октябре Кравчинский ушел за границу империи, о которой второй родоначальник научного коммунизма Фридрих Энгельс тут же сказал: «Политическое убийство в России – единственное средство, которым располагают умные и уважающие себя люди для защиты против агентов неслыханно деспотического режима».

Мезенцева хоронил лично Александр II. На внеочередном заседании Совета Министров было решено разрешить задерживать возможных государственных преступников всем жандармским и полицейским офицерам, перевести политические дела, в которых оказывалось любое сопротивление при задержании, в ведение военных судов, приговоры которых не обжаловались и немедленно приводились в исполнение. Свидетелей при дознании не требовалось вообще, даже полицейских. Сибирских ссыльных предписывалось содержать только компактно в особых поселениях.

Новый главный начальник Третьего отделения А.Дрентельн приказал «обыскивать и арестовывать всех подозрительных, не стесняясь ни званием, ни состоянием подозреваемых лиц». Если никаких улик на задержанных не было, их все равно могли сослать административно, без суда и следствия. Для репрессий было достаточно неподтвержденных или выдуманных подозрений с возможными революционерами. Во время многочисленных квартирных обысков были случайно арестованы и несколько землевольцев. Современник писал о состоянии империи середины 1878 года: «Покушения и казни быстро начали сменять друг друга. Судебные процессы становились короткими с виселицами и казематами в эпилоге». Член «Свободы и смерти» Николай Морозов публиковал в газете «Земля и воля»:

За границей Европе о «Земле и воле» рассказывал Сергей Кравчинский. Он читал лекции о русских революционерах-подпольщиков в Англии и США, написал большие работы «Россия под властью царей» и «Подпольная Россия», создал «Общество друзей русской свободы», редактировал «Free Russia», оказывал влияние на европейское общественное мнение, морально неприятное русскому самодержавию, создал «Фонд вольной русской прессы», издавал и нелегально пересылал в Россию революционную литературу – Маркса, Энгельса, Засулич, Плеханова, распространяя русскую нелегальную прессу в Англии, США, Европе, Латинской Америке. Он писал: «Смысл террористической борьбы – завоевание политических прав и политической свободы. Выбор такого оружия, как террор обуславливается исключительно русскими условиями, делающими невозможной борьбу открытую, как в других странах. Как только в России появятся европейские условия свободы слова и личности, террор прекратится и уступит место социалистической пропаганде на европейский лад».

Еще на конспиративной квартире в Петербурге Сергей Кравчинский написал большое воззвание «Смерть за смерть». Власти усиливали преследования инакомыслящих, все в больших размерах применяя внесудебные административные расправы. Упертость властей вызывали у революционной партии веру в террор. Сергей Кравчинский писал в «Смерти за смерть»:

«Шеф жандармов – глава шайки, держащей под свое пятой Россию, убит. Убит нами, революционерами-социалистами. Также объявляем, что это убийство не было первым фактом подобного рода, так не будет и последним, если правительство будет упорствовать в сохранении ныне действующей системы.

Мы – социалисты. Наша цель – разрушение существующего экономического строя, уничтожение экономического неравенства, составляющего корень всех страданий человечества. Мы, русские, вначале были склонны воздержаться от политической борьбы и еще более от всех кровавых мер, к которым нас не могли приучить ни наша история, ни наше воспитание. Само правительство вложило нам в руки кинжал и револьвер.

Убийство – вещь ужасная. Только в минуту сильнейшего аффекта, доходящего до потери самосознания, человек, не будучи извергом и выродком, может лишить жизни себе подобного. Русское правительство нас, социалистов, посвятивших себя делу освобождения страждущих и обрекших себя на всякие страдания, чтобы избавить от них других, русское правительство довело до того, что мы решаемся на убийства и возводим их в систему. Правительство довело нас до этого своей циничной игрой десятками и сотнями человеческих жизней и тем наглым презрением к какому бы то ни было праву, которое оно всегда обнаруживало в отношении к нам.

Все помнят большой процесс 193-х. Сам прокурор, бессовестный Желеховский публично на нем заявил, что из всех привлеченных им к суду только девятнадцать человек действительно виновны. Все остальные привлечены лишь для оттенения виновности этих девятнадцати. А между тем из этих оттенителей восемьдесят человек – молодых, свежих юношей и девушек – умерло либо в самой тюрьме во время четырехлетнего предварительного заключения, либо тотчас по выходу из тюрьмы. А из выживших почти нет ни одного, кто не вынес бы из тюрьмы весьма серьезной, часто смертельной болезни. За что же погублено столько молодых сил, за что разбито столько жизней?