Рената Малинова - Прыжок в прожлое. Эксперимент раскрывает тайны древних эпох

Эксперименты показали, что наилучшая температура для получения глазури равна приблизительно 1000 °C. При более низкой температуре, около 900 °C, мурава образуется грубая и бледная. Не годится и температура 1100 °C: происходит спекание бусин и порошка в сплошную твердую массу.

После двенадцати часов обжига и двенадцати часов охлаждения мастер извлекал горшок из печи и из него вываливал содержимое. Изделия по все своей поверхности были покрыты гладким слоем глазури и легко вылущивались из окружающей массы.

Образовавшаяся глазурь, которую специалисты изучали в срезах (тончайшие, в сотые доли миллиметра, пластины, которые можно рассматривать только под микроскопом), имела толщину от 0,15 до 0,35 мм и состояла из чистого стекла голубого цвета. К поверхности интенсивность окраски увеличивалась Толщина переходного слоя, в котором масса бусины более или менее была пропитана голубоватым либо голубовато-зеленым стеклом, колебалась от 0,6 до 1,5 мм. Образование глазури можно объяснить приблизительно так. Когда сосуд с бусинами и глазирующим порошком был разогрет до температуры свыше 850 °C, углекислые соли и гидратированная известь вступили в реакцию с окислами натрия и калия и карбонатом кальция. Эти вещества стали летучими активно вступили в реакцию с кварцем бусин и образовали силикаты натрия и калия, иными словами, глазурь. Превращение карбонатов в окислы при содействии гидратированной извести было неизбежным, ибо в противном случае как карбонаты натрия, так и карбонаты калия только бы растворились, но не стали бы летучими.

Окрашивание глазури в бирюзовый цвет медью происходило, по всей вероятности, следующим образом: определенная часть окислов меди в глазирующем порошке вступала в реакцию с поваренной солью (NaCl) и образовывала двухлористую медь (CuCl 2 ), которая распадалась на хлористую медь (CuCl) и на хлор при температуре 993 °C. Далее, по всей вероятности, имела место значительная концентрация меди на стадии пара при температуре обжига 1000 °C. Медь вступала в реакцию с образовавшейся глазурью и изменяла ее окраску на ярко-бирюзовую.

Сложность изготовления изделий из стекла и их красота были причиной того, что люди расставались с ними с большой неохотой. Они передавались по наследству из поколения в поколение. У некоторых из них была чрезвычайно сложная судьба. Вот один пример. Недавно Кристина Марешова обнаружила на шее пожилой женщины в захоронении VIII столетия в Вадах у Угерске-Градиште ожерелье, составленное из нескольких бусин. Самой красивой среди них была стеклянная мозаичная бусина с изображением человеческого лица, какие изготовляли стекольные мастерские в египетской Александрии, позднее в Сибири и Италии в период от I столетия до н. э. до II столетия н. э. Пока вы пытаетесь заполнить этот огромный временной и пространственный отрезок гипотезами о том, как бусина попала на шею славянской женщины, мы расскажем вам, как она могла быть изготовлена.

Темно-синяя стеклянная бусина бочонкообразной формы диаметром около 15 мм и толщиной 13 мм перехвачена по периметру пятимиллиметровым пояском, разделенным на шесть приблизительно равных прямоугольных клеточек, которые поочередно заполнены желтой стекловидной пастой и изображением человеческого лица. Судя по экспериментам, древние ремесленники сначала, вероятно, сделали цилиндрическое ядро путем навивания стеклянных нитей вокруг металлического стержня. Потом изготовили из стекла кобальтового цвета толщиной 2 мм на обоих концах ядра колпачки, между которыми в его средней части осталась канавка. В нее были вставлены и укреплены желтой стекловидной пастой три пластиночки с изображением человеческого лица. После этого оставалось лишь отшлифовать и отполировать бусину.

Человеческое лицо мастера изобразили чередованием сегментов из белой и черной стекловидной массы. Поступали они, видимо, так: пространство для линий, изображающих лицо, ограничили металлическими полосками, обмазанными глиной, чтобы к ним не прилипала белая стекловидная паста. После ее остывания полоски вытянули, а возникшие пустоты заполнили черной стекловидной пастой.

Все изображения человеческого лица по существу идентичны, отличаются только величиной. Это подтверждает гипотезу, проверенную экспериментально, что лицо изготовили в большем размере, а затем перевели в нужный масштаб и разрезали поперек на пластинки.

Жалобы и сетования деда Янечка, жившего на исходе палолита, по поводу никчемных занятий молодого поколения, собственно говоря, лишь предвосхитили в полной мере действия некоторых ученых последней трети XIX столетия, когда стали множиться открытия самого древнего — позднепалеолитического — искусства. Эти господа не могли себе представить, чтобы орды охотников и собирателей, жившие в Европе и Азии 40 тысяч и даже 10 тысяч лет назад на грани голода и изнуряемые суровыми климатическими условиями ледникового периода, могли создать искусство такой захватывающей красоты и технического совершенства. Когда 100 лет назад археолог-любитель Саутуола благодаря любопытству своей дочери Марии открыл в пещере Альтамира, неподалеку от города Сантандер, на побережье Бискайского залива, настенные рисунки, их просто объявили подделкой. Но вслед за этой находкой стали обнаруживаться все новые и новые пещерные картинные галереи с многоцветными изображениями мамонтов, носорогов, коней, северных оленей, львов, рыб, змей. Насекомых, людей и музыкальных инструментов. Во Франции ныне известно около восьмидесяти таких пещер, на Пиренейском полуострове — свыше сорока. Несколько аналогичных картинных галерей было открыто и в Италии. До недавнего времени считалось, что наскальное искусство расцветало только в Западной Европе. Но уже известны находки на Кавказе (пещера Мгвимеви) и на Урале (Капова), на средиземноморском побережье Анатолии и, вероятно, на Балканах и в высокогорной области Перу, у озера Титикака. В Центральной Европе, в том числе в Чехословакии, подобных открытий пока не сделано, хотя другие элементы художественного выражения — скульптуры и небольшие выбитые «гравированные» рисунки отличаются весьма зрелым уровнем. Впрочем, не исключено, что живопись могла быть уничтожена низкими отрицательными температурами последнего периода ледниковой эпохи.