Валентин Костылев - Иван Грозный (Книга 1, Москва в походе)

Разговор затянулся до полуночи.

Огонь в костре угасал. В безветренном воздухе синими струйками исходил дымок от тлеющих углей. Помолившись, ратники легли спать. Устроили на ночлег и эстов.

XI

В русском войске вошло в обыкновение: выйдя из шатра, после сна, смотреть в сторону Нарвы. В это солнечное весеннее утро страстной субботы ратники увидели множество людей, открыто стоявших на стенах крепости и размахивавших белыми знаменами.

Вслед за тем и на ивангородских колокольнях заколыхались такие же длинные белые полотнища.

Герасим и Андрейка рты разинули от удивления. Старый воин, оправлявший коня, молвил сурово:

- Мира просят, - и добавил: - уж не впервой... Да как им верить! Согласья нет у них. Кабы я был воеводою, силою взял бы мир. Тпру! Н-но!

Старый воин вскочил на коня, перекрестился и тихой поступью поехал к воеводскому двору.

Андрейка и Герасим переглянулись.

- Ужели мир?!

- Куды тут! Круто взяли! Не выпрямишь!..

- И я тож думаю. Попусту, что ль, мы их земли с нарядом объехали. Царь не ради забавы наготовил огненных орехов!

- Глянь, глянь, Андрейка! Через реку-то лодка с их стороны плывет... Люди, гляди! И все машут, машут... Чьи такие?

Парни отбежали от шалаша, приблизились к берегу. В лодке пятеро: четверо мужчин, одна женщина. В руке у нее шест, а на нем белое полотнище с крестом.

- Ого! Здорово! - весело вскрикнул Герасим и помчался по отлогому берегу вниз, туда, где должна была причалить лодка.

Со всех сторон из крепости по берегу бежали люди.

Окруженные ратниками, у крепостных ворот появились Куракин и Басманов. Они стали дожидаться нарвских послов у ворот.

Высокий, в дорогой серебряной кольчуге и красных сафьяновых сапогах, важный, сановитый, хмуро взглянул Куракин на послов.

Они назвались: Иоахим Крумгаузен и Арндт фон Деден.

Провожатыми их были два простых горожанина: купец Бертольд Вестерман, с ним девушка - его дочь Генриетта; другой - купец Вейсман.

Крумгаузен сказал:

- Бьем челом от имени всего города, чтоб государь нас пожаловал! Пусть государь возьмет нас на свое имя! Мы не стоим за нашего фогта. Он стрелял - мы не могли его унять. Он воровал на свою голову. Мы отстаем от мейстера и всей Ливонской земли. Мы хотим ехать к государю. Купец Вейсман останется заложником.

Андрейка и Герасим находились в толпе ратников, около воевод и послов.

- Добро, Яким, добро, Захар! - сказал Куракин, знавший ратманов и раньше, по Москве. - Обождите в воеводской избе, дело не простое - обсудим сообща, как тому быть надлежит.

Куракин приказал проводить немцев в воеводскую избу. Вестерману с дочерью воевода разрешил поместиться в доме наместника. Поставил около них стражу.

В пасхальную ночь буйно трезвонили колокола; народ толпами бродил по площади и по улицам; шепот, улыбки... Весенний воздух, гордость могуществом родного государства поднимали в людях бодрое, полное веры в победу настроение.

Никто не опасался теперь спокойно ходить на воле.

Воеводы строго-настрого запретили хмельное, а попы - греховное. Но как не согрешить? Конь о четырех ногах, да и тот спотыкается. И почему-то в святую ночь будто сам воздух наполнен соблазнами, да и девушки смотрят не как всегда. Иной раз кровь в голову ударяет от их ласкового взгляда. Хочется смеяться, хочется счастья! Казалось, сама земля дымится греховной, плотской радостью. Война - войной, а любовь... Никакая сила не одолеет ее!

Церкви всех вместить не могут - не зазорно провести время под колокольный звон в вишневых садах на берегу. А эта самая немка, Генриетта, не девка, а небесное какое-то явление. Ресницы ее бархату подобны... Тонка и пуглива, как козочка. А глаза?! Андрейка стал подбивать Герасима пойти к дому наместника, посмотреть, - может, она не спит, и они ее увидят.

Герасим расхохотался:

- Еще ребро у тебя не поджило, а уж ты...

- Мне што!.. - развел руками Андрейка. - Я так... Ради тебя... Мне теперь не до этого.

И хотя Герасим ему не поверил, решили идти.

Пробравшись длинной березовой аллеей к дому наместника, парни стали прогуливаться вокруг дома, тайком заглядывая в окна, - темно!

- Спит, - прошептал Герасим.

Андрейка сочувственно вздохнул:

- С дороги, устала...

Робко присели на ступеньку лестницы. Все смешалось: отдаленное пасхальное пение, гул толпы, бродившей по площади, ржанье сторожевых коней, неумолчный рев водопада. Вода за ночь в реке прибыла. Сквозь деревья виднелся блеск волнистой поверхности, а там, дальше, городские стены Нарвы и сам Вышгород, - громадное каменное чудище. Его башни кажутся рогами.

Шорохи расползающейся по прошлогоднему валежнику воды волновали, словно кто-то нашептывал на ухо, задорил, звал к иной, сказочно легкой, беспечальной жизни...

- Да... - с грустью вздохнул Андрейка. - Дела не видать.

Но только хотели они уходить, дверь дома отворилась, и женский голос спросил:

- Скажите, добрые люди, зачем сторожите нас?

Она! Что ответить?!

Герасим произнес равнодушным голосом:

- Отдохнуть малость сели. Да вот и Нарову смотрим. Уж больно быстра, бурлива... И что за река такая?! Беды!

- Шумит дюже... - подтвердил Андрейка. - А ты сама-то чья будешь?

- Родилась я в Москве! Там бывала я...

- Немчина дитё, а родилась в Москве! Чудно!

- Мой батюшка и матушка жили там. Милостию великого князя... и я жила там.

- На нашу сторону, стало быть, перешла?

- Я и в Нарве была ваша сторона... Русский царь возьмет Нарву - будет хорошо. Пленники там ваши есть... Одну русскую мы хотели к вам взять... Фогт в замок ее запер... Параша - хорошая девушка... Ваша, русская.

Герасим онемел. "Параша!" - дыхание остановилось.

- Колленбах - злой человек!.. Его надо убить!.. - сердитым голосом продолжала девушка.

- Параша! - собравшись с силами, прошептал Герасим.

- Я-я! Парраша... Парраша!.. Хорошая!.. Кррасивая... дочь казака... казака... Нет, стрельца...

Герасим, овладев собой, стал расспрашивать Генриетту.

Андрейка, ничего не слыхавший от Герасима об этой Параше, диву давался любопытству Герасима, вопросительно заглядывал в лицо товарищу. Генриетта подробно рассказала все, что знала о пленной девушке. Когда начался бунт, рыцари схватили Парашу и увезли в замок. Они хотят отправить ее в Тольсбург к господину Колленбаху. Этот человек - вельможа, богач. Рыцари у него в большом долгу. Они стараются ему услужить. Они знают, что господин Колленбах хочет ее сделать своей наложницей.

Герасим и Андрейка низко поклонились Генриетте, поблагодарили ее за беседу и нехотя, мешкотно поплелись к себе в шалаш.

В ночной тишине весело перекликались колокола. Герасим неохотно, хмуро открыл Андрейке свою тайну, рассказал товарищу о своей невесте.

Воеводы согласились на отъезд в Москву нарвских послов. Они знали, что царя интересует немецкий купец Крумгаузен. Знали и то, что Иоахим известен своею честностью, полезною для Москвы торговлею. Однако для надзора послали с немцами двух дьяков.