Валентин Костылев - Иван Грозный (Книга 1, Москва в походе)

В свирепом реве огненной стихии слышались человеческие вопли, вой псов, резкие стоны рожков.

Андрей снова зарядил пушку, направив теперь дуло орудия на железные ворота замка, около которых толпились с самопалами ландскнехты... Андрей, казалось, сам слился с медью пушки, застыл, затаив дыхание. "Матушка, выручай!" Вот... вот... "Господи благослови!" Зачадил фитиль...

Страшный грохот потряс воздух - ядро пробило ворота; немцы полетели в ров; туча пыли и дыма расплывалась вокруг замка...

Андрей, красный, взволнованный, сиял от счастья; к воротам, перебрасывая через ров бревна и доски, устремились русские, завязался бой, жестокий, упорный.

XII

Земля жгла ноги. Дышать становилось невозможно. Огонь ревел, метался под порывами ветра. Около головы взвизгивали стрелы, так и жди - ужалят!

- Пылко! Несусветимо пылко! Ух! - невольно воскликнул Герасим, когда толпа ратников, предводимая Грязным, очутилась среди огня, спасая обывательское добро и товары на площадях и в нетронутых пожаром амбарах.

Полотно; бочки с воском и жиром, груды железа сваливали кучами в огородах и садах. Отсюда ратники, не страшась вражеских стрел, сносили добычу на берег.

Роясь в посадском добре, Герасим и Кречет подшучивали друг над другом. Герасим нашел среди рухляди какую-то шляпу с косматым пером и подарил Кречету. Тот надел ее вместо шлема и стал похож на домового. А Васятка подарил Герасиму слитое из олова чудовище с длинным носом, закрученным трубою в кольцо, и двумя рогами там, где должен быть рот. Толстое, большое чудовище на четырех ногах. Герасим решил, что это ливонский бог, и сначала плюнул в него, а потом бросил в огонь.

Татарские наездники спешились и, грузно переваливаясь в своих мягких сапогах, таскали на спинах седла, конскую сбрую; попадая под обстрел, ползком подбирались к берегу, где ожидали их кони и товарищи в челноках.

Герасим и Кречет стали искать убежища от огня. Зипуны их так нагрелись, того и гляди вспыхнут. Иван-город осыпал Нарву каменными ядрами, и они шлепались в пожарище, поднимая столбы искр.

- Ух, жарко! Родимые! Не задохнуться бы!

- Терпи, голова, воеводой будешь!..

- Хушь бы до того чертушки добраться...

Герасим указал рукой на большой каменный дом с башнями.

По земле ползали синие огоньки, кусали ноги. Едкий дым исходил из тлеюших лоскутьев одежды, белья, разметанные в огне копьями и ветром. Перепрыгивая через горящие балки, ратники добрались до этого дома. Вбежали в распахнутую настежь дверь, поднялись по лестнице. Испуганная кошка ткнулась прямо в ноги, струхнул Герасим: думал - оборотень! Ругнулся, перекрестился. В окнах отсвет пожарища: в комнатах, как днем. Наверху, в большом зале, нашли спрятавшуюся в угол какую-то женщину; стоит, дрожит, лепечет непонятное. Кречет шепнул Герасиму:

- Давай пытать? - И, обратившись к пленнице, усмехнулся: - У, ты, ягодка!

Герасим вспомнил о Параше, ему стало противно слушать прибаутки Кречета. Он пошел прочь. Позади послышался женский визг. Крикнул Герасим со злом: "Васятко!" Никто не ответил. Герасим плюнул, выбил окно, стал смотреть в сторону замка и увидел там среди огня у разбитых ворот человека с развеваемой ветром белой хоругвью. - Не привиденье ли?! Чур-чур меня! Что за чудо?

В замке переполох.

Из Иван-города смело пришел "изменник-перебежчик" Бертольд Вестерман. Окружившей его возмущенной его появлением толпе рыцарей он сказал:

- Меня послали русские воеводы. Они предлагают вам сдать замок и обещают выпустить фогта с его слугами и лошадьми и всех ландскнехтов с их женами, с детьми и с имуществом; а кто пожелает остаться на своих местах, тому царь обещает построить из своей казны дома лучше тех, что у них сгорели.

Рыцари ответили:

- Не бывать этому! Воеводы поступают несправедливо. Перемирие заключено, и послы наши в Москве, а они напали на нас, пользуясь случившеюся с нами бедою. Как мог ты передаться на сторону царя? Разве ты не немец?

Вестерман ушел из замка.

Перед ним снова спустили уцелевший мост через ров. Благополучно возвратился он в Иван-город.

Генриетта сидела на берегу и, дрожа от страха, поджидала отца. Вместе с ним она пошла к воеводам. Куракин обнял и поцеловал Вестермана.

- Спасибо, друже! Царь одарит тебя за верность. Однако иди снова к ним... Чего они там юлят, как гостья Федосья! Скажи им, - бог покарал их, а не мы, за их грехи! Пускай принимают, пока им дают, помилованье, а то, коли не примут теперь, то в другое время оно им не дастся.

Генриетта залилась горючими слезами, вцепилась в отца, не пускает. Вестерман нахмурился, закусил губу.

- Коль боишься, так не ходи, иного пошлем... - сказал Куракин. - Есть у нас нарвские немцы, что заодно с нами. Сговоримся с ними.

Вестерман, освободившись из объятий дочери, хмуро покачал головой:

- Не было случая, чтоб Бертольд Вестерман чего-либо боялся... Напрасно так говоришь, воевода... Пойду я.

Он тихо сказал Генриетте что-то по-немецки. Она вытерла слезы, пошла провожать его до лодки.

Над Нарвою расползалось великое зарево. Казалось, само небо горит. Ветер приносил с того берега зной, удушливый запах гари и рев огня.

Туда, в этот ад, надев кольчугу и железный шлем, смело, с достоинством снова отправился Бертольд Вестерман. Ратники, следя за ним, удивлялись:

- Вот так храбрец! Смело правды добивается.

Через голову Вестермана летели ядра и стрелы как с той, так и с другой стороны. Но ни Бертольд, ни его дочь не замечали этого. Генриетта помогла отцу сесть в лодку. Гребцами были бородатые даточные люди. Они успокаивали плакавшую на берегу дочь Вестермана:

- Ладно, девка, ничаво!.. Бог не выдаст, свинья не съест. Стреле места хватит и без нас. Гляди, что простору!

Переплывая через реку, Вестерман почувствовал, как по его шлему скользнула стрела. Немец настойчиво преодолевал все препятствия по пути к замку. Опять поднял хоругвь. Заскрипели цепи, мост медленно опустился; в пролете ворот его с нетерпением ожидала толпа рыцарей и горожан.

Вестерман в точности передал все сказанное воеводой.

Молча выслушали его рыцари. Вестерман не заметил в них прежней заносчивости. Командор обороны замка и нарвский предикант* Зунен вежливо попросили передать воеводе, что им нужно время до утра, подумать.

_______________

* Глава нарвского духовенства.

Вдруг вбежала стража, спустившаяся с "Длинного Германа", и крикнула:

- Наши рыцари идут!

Переговоры с Вестерманом были тут же прерваны. Радостно оживился замок. Вслед Вестерману раздались крики: "Изменник! Смерть тебе! Будь проклят!"

С холодной улыбкой он выслушал оскорбления.

Опять вернулся он в Иван-город. Генриетта крепко обняла отца.

- Теперь уж я тебя никуда не пущу! Если тебя убьют, что буду я делать?.. Матери у меня нет, ты один у меня остался.