Валентин Костылев - Иван Грозный (Книга 2, Море)

На рассвете пожар утих. От Печатной палаты остались одни развалины.

Иван Федоров, как неживой, сидел на ящике, низко опустив голову. Около него высилась груда спасенных от огня книг "Апостола".

Порозовело небо на востоке. Колокола в Кремле звали богомольцев к утрене. Застучали колеса телег по обмерзшим бревнам Никольской улицы. Калики перехожие ныли на паперти, предрекая неурожай. Худобрюхие псы робко подбирались к пожарищу, обнюхивая воздух; нищие сошлись к месту пожарища, норовя чем-нибудь поживиться. Сторожа гнали их дубьем, и все-таки убогие лезли, упорно, надоедливо. Охима бросала в них кирпичами, сердитая, пышащая гневом, стараясь хоть на них сорвать зло.

Мстиславец озабоченно, деловито осматривал спасенное от пожара типографское добро. Кое-какие станки удалось вынести из огня; буквицы были полностью спасены. Книги многие сгорели, только малая часть их сохранилась в исправном виде.

Иван Федоров, сразу поблекший, осунувшийся, вздрогнул от ударов в колокол на ближней церкви святого Николая, поднялся, перекрестился на все четыре стороны.

День предвещал быть ясным, погожим.

Старый Ахмет снял шапку, погладил свою голую голову, взглянул слезливо на небо, прошептал что-то... Морщинистое лицо его выражало неутешную печаль.

Друкари стояли около обгорелых развалин типографии мрачные, молчаливые, словно люди, потерявшие близкого человека, над его могилой.

"Что теперь делать?" - у всех в голове один вопрос.

Иван Федоров осмотрел свою полусгоревшую одежду, отряхнулся, грустно покачал головою.

- Надобно идти к Борису Федоровичу, бить челом... Э-эх! Не уберегли!..

- Его нету в Москве... С государем уехал, - сказал кто-то.

Еще мрачнее стало лицо первопечатника.

- Куда идти?.. Кто поможет, коли батюшка государь отъехал из Москвы? - произнес тихо, упавшим голосом Иван Федоров и сам ответил себе:

- Никто! Не к кому идти. Кругом недруги!

Лютая пытка заставила бродягу признаться, что поджигали Печатную палату несколько человек и он с ними, а привел их на тот Печатный двор некий заволжский старец Зосима и прячется тот Зосима тайно в доме стрелецкого сотника Истомы Крупнина, а где прочие бродяги-поджигатели, ему, убогому, неведомо, чтобы их господь покарал: ничего не заплатили ему, убогому, и скрылись!

Малюта послал стрельцов под началом Григория Грязного к Истоме Крупнину, чтобы привести к нему в пыточную избу того старца, что скрывается в доме сотника.

Нежданно-негаданно дом стрелецкого сотника с гиканьем и руганью оцепили грязновские молодчики. Дело было под вечер, Анисья Семеновна собиралась идти к службе в соседний храм.

- Дочка, прячься скорее! - крикнула она.

Феоктиста в страхе убежала в сенцы, спряталась в чулане.

- Батюшки, светы мои, што же это такое? Што за беда на нас свалилась? - прошептала Анисья Семеновна, когда в дверь посыпались удары множества кулаков.

Маринка открыла дверь.

В горницу ввалились, толкая один другого, вооруженные люди. Впереди всех Григорий Грязной.

- Где Истома? - крикнул он что было мочи.

- Полно шуметь тебе, Григорий, чай, я и так слышу, - вразумительно произнесла Анисья Семеновна. - Нешто тебе неведомо, что он с государем?

- Мы присланы к тебе Григорием Лукьянычем. Вы скрываете вора и разбойника, заволжского бродягу Зосиму. Подайте нам его сюда!..

- Странник он, недужный, мы и приютили его.

- Давай, говорю, нам его сюда! - грубо крикнул Григорий.

- Он почивает... Не буди его. Токмо утресь и пришел к нам с богомолья...

- Где он почивает? Указывай!

Анисья Семеновна повела Грязного с товарищами в маленькую горенку, где спал Зосима.

Грязной, подойдя к спящему старцу, сказал: "Ну-ка, господи, благослови!" - и со всей силой хлестнул его кнутом:

- Вставай, божий человек, - дело есть!

Зосима в испуге вскочил, ничего не понимая спросонья; застонал, почесывая спину, плюнул в Грязного.

Грязной еще раз со всего размаха хлестнул его кнутом.

- Одевайся, пес смердящий, пойдем в гости к Малюте Скуратову... Убил бы я тебя своей рукою, да живьем приказано доставить! Жаль!

Зосима встал, оправил на себе одежду, помолился и, обернувшись к Грязному, еще раз плюнул в него.

Григорий сбил с ног старца и начал топтать его ногами.

- Постой, Григорий Григорьич!.. Лукьяныч осерчает... Полно тебе! Апосля добьем! - стали оттаскивать Грязного его товарищи от лежавшего на полу старца. - Живьем доставим его Малюте.

Побледневший, трясясь от злобы, Грязной плюнул на Зосиму, проворчав:

- Свяжите сукина сына - да на коня!..

После ухода грязновской ватаги Феоктиста, напуганная, трепеща всем телом, бросилась матери на шею.

- Погубят они нас с тобой!.. Что же батюшка наш не едет? Пошто он покинул нас?! Несдобровать теперь нам! Кругом лихие люди! Господи!

- Полно кручиниться! Бог милостив, касатка моя. Приедет батюшка, не убивайся... Заступится он за нас, за горемышных...

- А кто же теперь за нас заступится, коли его нет? Сгубят они нас, душегубы, сгубят! - не унималась Феоктиста, захлебываясь от слез.

Тем временем Зосиму уже доставили к Малюте на пыточный двор.

- Вот он, всей беды заводчик!.. - торжествующим голосом крикнул Григорий, вталкивая в застенок полуживого старца.

Малюта исподлобья, внимательно оглядел Зосиму.

- Чей ты? Не бычись, тут все свои люди... Ну!

- Христов слуга я.

- Пошто сжег Печатную палату? Помешала она тебе?

- Сатанинскую хоромину пожег огнь божий...

- Посмотри на сего проходимца... Знаешь ли ты его?

- Знаю...

- Кто он? Чей?

- Бездомный нищий...

- Давал ты ему деньгу?

- Давал.

Малюта, с усмешкой взглянув на бродягу, покачал головой.

- И другим своим бездомовникам давал?

- Всем христовым именем помогаю... всем беднякам! Всех праведников оделил... Не скупился на святое дело.

- А и где ж ты казну ту получаешь?

- Господь бог слуг своих милостию не обходит. В Москве денег много... На всех хватит.

- Кто дал тебе деньги?

- И ни царь, и ни ты, а кто - не скажу. Убей - не скажу!

- Пытать буду!

- На кнуте далеко не уедешь. Пытай! Райский венец приму, подобно награде.

Малюта велел всем покинуть пыточную избу. Остались только он, Малюта, Зосима и два ката.

Не часто приходилось Малюте встречать таких упорных, бесстрашных людей. Никакой огонь, никакие мученья не смогли вынудить у Зосимы выдачи сообщников, помогавших ему деньгами... Заладил: никого он не знает, никого у него нет друзей, круглый он сирота, одинокий, всеми покинутый. Об одном заявил дерзко и гордо - что он вассиановец и дал богу клятву до смерти быть лютым врагом иосифлян.

После пытки стрельцы поволокли потерявшего сознание Зосиму в земляную тюрьму, куда сажали преступников перед казнью. Кивнув вслед удаляющимся стрельцам, Малюта хмуро произнес: