Алексей Павлюков - Ежов. Биография

«7 сентября с.г. Чойбалсаном был согласован с Амором вопрос об аресте Энзона и Дамдина [84] Энзон — настоятель монастырей Гандан и Цзун-Хурэ. Дамдин — высший лама из монастыря Цзун-Хурэ. . Амор согласие дал быстро, даже по телефону.

После ареста в тот же день оба были допрошены и сознались. Энзон показал, что, будучи в Тибете [85] Центр ламаизма Тибет был в этот период самостоятельным теократическим государством, находившимся под сильным английским влиянием. в 1923 г., был завербован там английским резидентом… и послан в Монголию для шпионской, диверсионной и антиправительственной деятельности, которой и занимался до дня ареста. Назвал 26 человек, привлеченных им на эту работу — преимущественно влиятельные ламы, из них 14 тибетцев. Он же показал, что по заданию из Тибета являлся организатором и руководителем вооруженного восстания в Монголии в 1932 году. Также подтвердил ранее имевшиеся в МВД данные о существовании в МНР всемонгольской контрреволюционной ламской организации, руководителем которой является лично он. Помимо этого, сознался в том, что был перевербован японцами и работал в их пользу…

Дамдин сознался, что являлся помощником Энзона во всей его контрреволюционной, шпионской работе.

Распоряжение об аресте 26 указанных Энзоном и Дамдином лам сделано.

Даю указания:

1) В процессе следствия выяснить связь ламской контрреволюционной организации Энзона и Дамдина с организацией Гендуна и других.

2) Выяснить все связи и членов организации по Бурят-Монголии [86] Бурят-Монгольская АССР — автономная республика в составе Российской Федерации (в 1958 г. переименована в Бурятскую АССР). , а также по бурятским и монгольским колониям в разных местах Союза.

3) Наиболее полно выявить участников ламской организации на территории МНР.

4) Выявить практическую линию связи с Тибетом, англичанами и японцами…

По делу Энзона и Дамдина следствие закончим в 10 дней и за это время подготовим все политически и общественно для проведения показательного процесса. Всех дополнительно выявляемых будем арестовывать и судить, не связывая с этим делом…» {363} 363 РГАНИ. Ф. 89. Оп. 29. Д. 1. Лл. 1–3.

Процесс, о котором упоминает Фриновский, состоялся 4–7 октября 1937 года. 23 отобранных представителя высшего духовенства были обвинены в подготовке по заданию японцев вооруженного восстания, вредительстве, шпионаже, а также в связях с другой контрреволюционной организацией, которую возглавляли бывший премьер-министр П. Гендун и маршал Г. Демид. По приговору суда 19 из 23 обвиняемых были приговорены к расстрелу.

Вслед за этим, полторы недели спустя, начался еще один процесс, на этот раз над представителями «организации Гендуна — Демида». Сам Гендун оставался в Москве (его без всякой огласки расстреляют по приговору Военной коллегии Верховного Суда СССР в конце ноября 1937 г.), Г. Демид, как уже говорилось, скончался за два месяца до этого по дороге в Москву, так что на скамье подсудимых оказались только их «сообщники»: заместитель премьер-министра, заместитель главкома Монгольской народно-революционной армии, начальник Генерального штаба, прокурор республики, министр просвещения и другие уважаемые в прошлом люди. Наряду со ставшими уже стандартными обвинениями в подготовке вооруженного восстания, шпионаже и вредительстве, подсудимым было предъявлено также обвинение в подготовке убийства руководителей партии и правительства. Из 14 человек, представших перед судом, один был приговорен к десяти годам заключения, а остальные расстреляны.

Нельзя сказать, что премьер-министр Монголии А. Амор не понимал, что происходит в его стране на самом деле. Однако никаких реальных возможностей помешать воцарившемуся произволу у него не было. Вот характерная ситуация того времени, описанная в телеграмме, которую полномочный представитель СССР в Монголии С. Н. Миронов направил 18 октября 1937 г. возвратившемуся в Москву М. П. Фриновскому:

«9 октября Борху [87] Борху — прокурор республики. пошел к Амору и заявил, что МВД арестовало много невинных людей, что там применяют насильственные методы при допросах и что он сам боится ареста. Амор испугался этого заявления и сказал Борху, чтобы он никому об этом больше не говорил, т. к. русские его посадят и расстреляют. Борху после Амора пошел к Лупсан-Шарапу [88] Лупсан-Шарап — секретарь ЦК Монгольской народно-революционной партии. и сказал ему то же самое. После ухода Борху к Лупсан-Шарапу пришел Амор и спросил его, был ли у него Борху. После подтверждения Амор просил Лупсан-Шарапа не говорить об этом Чойбалсану и «на востоке» ( т. е. в советском полпредстве. — А.П. ), так как погибнет человек «с чистой монгольской душой».

Лупсан-Шарап пришел ко мне и передал весь разговор Борху и Амора. Я предложил ему ориентировать Чойбалсана, но не принимать никаких мер без моего ведома.

Вечером ко мне заехали Чойбалсан и Лупсан-Шарап. Я объяснил, что это обычное явление: видимо, Борху является членом какой-то организации, связанной с делом заговора, и боится разоблачения. Предложил немедленно передопросить группу арестованных, с которой он работал.

На следующий день, 10 октября, Чойбалсан пришел и сообщил мне о косвенных показаниях [на Борху] Намсарая [89] Намсарай — бывший начальник Государственной внутренней охраны. , а 14 октября дал развернутые показания Аюши [90] Аюши — бывший начальник Управления милиции. . Я предложил Чойбалсану пока воздержаться от ареста Борху и не показывать вида Амору о том, что ему ( т. е. Чойбалсану. — А.П. ) известно о заявлении Борху. Когда будут записаны показания на Борху, послать их Амору для ознакомления и поставить вопрос о его аресте. Он согласится» {364} 364 Там же. Д. 2. Лл. 1–2. .

В конце октября 1937 года состоялся III пленум ЦК Монгольской народно-революционной партии (аналог февральско-мартовского пленума ЦК ВКП(б)), который подвел теоретическую базу под начавшиеся в стране репрессии, после чего маховик террора заработал на полные обороты. В апреле 1938 г. первые итоги продолжающейся уже полгода чистки подвел в своем очередном послании в Москву полпред СССР в Монголии С. Н. Миронов. Он сообщил, что по состоянию на 30 марта арестовано 10 728 человек, в том числе 7814 лам, 322 бывших феодала, 300 ответственных чиновников различных министерств, 180 человек высшего и старшего начсостава монгольской армии, а также 1555 бурят и 408 китайцев [91] В Монголии, как и в Советском Союзе, обнаружились свои контрреволюционные нации. Ими оказались буряты и китайцы, среди которых, как выяснили с помощью советских коллег монгольские чекисты, было очень много замаскировавшихся врагов народа, главным образом агентов японской разведки. . Дела на 7171 человека были к этому времени уже рассмотрены, и по результатам этого рассмотрения 6311 человек приговорены к расстрелу. Кроме того, сообщил далее Миронов, в соответствии с агентурными и следственными материалами аресту подлежат еще около шести тысяч лам, 86 чиновников, а также примерно 900 бурят и 200 китайцев {365} 365 Там же. Д. 5. Л. 1. .