Н Козин - Постижение России; Опыт историософского анализа

Выйти из этой логики исторического развития на протяжении всех последующих веков мешало еще и центральное положение России на Евразийском субконтиненте, на пересечении главных линий геополитического напряжения всей евразийской истории. В конце ХХ столетия это нашло адекватное геополитическое выражение в представлениях о том, что историческое пространство российской Евразии - пространство разрешения основных противоречий всей Евразии.

Именно это принципиально важное историческое обстоятельство на протяжении последних тысячи лет евразийской истории необычайно утяжеляло и без того не простой груз исторической ответственности России, само ее историческое бытие, до таких пределов проблематизируя его, после чего разрешение проблем исторического развития России могло стать и становилось делом только мобилизационной логики развития в истории. А начиная с ХХ столетия, мобилизационная логика бытия России в истории стала подпитываться еще и абсолютным историческим максимализмом осуществления коммунистического цивилизационного проекта, режимом исторического развития, основанного на сломе генетического кода истории русско-российской цивилизации. Изменить тип собственной цивилизации, больше того, попытаться всему миру навязать новые формы цивилизационного существования, предельно универсалистские, построенные на принципах только классовой идентичности и исключительности,для всего этого были необходимы непомерные мобилизационные усилия.

Таким образом, мобилизационная логика бытия России в истории в разный период исторического развития подпитывалась из разных источников и определялась разными факторами истории, но алгоритм поведения в истории оставался одним и тем же. Он был найден еще в Московский период цивилизационного развития России и всегда опирался на самовозрастание мощи России-государства, на огосударствление всего, что может быть огосударствлено, на отождествление России и государства российского. Это всегда приводило к невиданной мобилизации всех ресурсов исторического творчества и их концентрации на направлении главного исторического прорыва, завершающим итогом которого, в конечном счете, всегда становилась Великая Россия. Но мобилизационная логика истории - это логика весьма затратного бытия в истории, логика перманентной чрезвычайщины и изматывающего бытия. Страна не может жить вечно в таком режиме исторического бытия и развития. Но для того, чтобы его преодолеть, прежде всего необходимо преодолеть факторы, его порождающие, и в их числе три ведущих.

Россия нуждается: в мире, в благоприятной исторической среде, не способной стать источником угроз основам существования России; в отказе от исторического бытия, основанного на сломе базовых форм идентичности в истории, на логике цивилизационного переворота и преодоления основ локальности собственной цивилизации; в отходе от непомерных исторических обязательств и исторической ответственности, выходящих за пределы русско-российских национальных интересов, от всякой исторической миссии, с которой может быть связан слом национальной и цивилизационной идентичности России. Только так и только после этого можно говорить о создании условий для отхода от мобилизационной логики бытия и развития в истории.

Но сама по себе эта логика вполне логична в условиях, в которых она является единственно адекватным историческим ответом на вызовы истории. И таким периодом ее адекватности самой логике истории, бесспорно, был Московский цивилизационный период в развитии России-цивилизации. Да, он отдалил нас еще больше от Европы. Но он не отдалил нас от Руси и России. И вообще, почему именно Европа должна быть критериальной основой для определения того, что хорошо или что плохо в России и для России? Это признак не здорового, глубоко запущенного, больного отношения к себе: воспринимать все в своей собственной истории только через призму того, насколько это близко или далеко отстоит от Европы.

В связи с этим московский период в историческом развитии России ни в каком смысле не был и не стал цивилизационным провалом в нашей истории. Этот период, как мы уже отмечали, позволил России выстоять в истории, выработать такие ответы в таких исторических условиях на такие вызовы истории, которые позволили ей не уйти в историю, а остаться в ней в качестве России. В истории не бывает несостоявшихся историй. В ней остается только то, что в ней побеждает. Россия победила и то, что позволило ей выстоять в истории и стало тем, что в московский цивилизационный период бытия превратило ее из Руси в Россию. Он отдалил Россию от Европы, но приблизил к реальностям истории и к самой России.

Петровский период в цивилизационном развитии России, как никакой другой, стал подтверждением того, что Россия по-своему, иначе, чем Европа, отвечала на формационные вызовы истории. С цивилизационной точки зрения этот период в истории России - период подготовки новых духовных основ для капитализации России, для освоения новых формационных качеств и свойств общества. Европа решала эти проблемы несколько иначе, начиная с расширения своей социокультурной и духовной базы за счет включения в контекст своей культуры культуры античности в полном ее объеме и глубине и кончая выработкой принципиально новых оснований своей культуры в периоды Возрождения, Реформации и Просвещения. Россия совершила этот процесс за счет итогов цивилизационного развития Европы, за счет европеизации России.

И это более чем закономерно - воспользоваться социокультурными и духовными итогами развития духовно родственной цивилизации для модернизации цивилизационных основ своего собственного бытия в истории. И в этом цивилизационная суть петровских реформ и последовавших за ними модернизационных процессов в России. Они стали одновременно для нас и нашим Возрождением, и нашей Реформацией. Вполне очевидно, что эти процессы не были ни Возрождением, ни Реформацией в их собственном европейском смысле слова. Речь идет об освоении Россией главных социальных, культурных и духовных итогов европейского развития, такого обогащения и модернизации своей системы архетипов социальности, культуры, духовности, которые сделали их более адекватными целям и задачам освоения новых буржуазных формационных свойств и качеств. Они не могут появиться в истории сами по себе и до тех пор, пока не выработаны духовные основания для их бытия в человеческом сознании.

Эта закономерность во взаимосвязи цивилизационной и формационной исторической реальности еще раз проявилась в советский период цивилизационного развития России. И Россия, и Европа в начале XX века стояли перед необходимостью решения общих формационных задач исторического развития - социализации и гуманизации капитализма. Большая продвинутость Европы в идеологическом обеспечении этого процесса вновь привела Россию к заимствованиям идеологии исторической модернизации. Этой идеологией стал марксизм - наиболее радикальный проект перехода от капитализма к новой формации не через модернизацию самого капитализма, а через его преодоление в истории как капитализма. Больше того, это был проект, совмещающий идею социальной революции, формационного перехода от капитализма к коммунизму с идеей цивилизационного переворота, перехода к новой общечеловеческой цивилизации, построенной на принципах классовой идентичности и исключительности.