Станислав Грибанов - Пилоты Его Величества

18 августа утром, как и накануне, отряды выгружались под аккомпанемент воздушной бомбардировки Луцкого железнодорожного узла.

18-го же, около двух часов пополудни, инспектор авиации Юго-Западного фронта, военный летчик, войсковой старшина Ткачев, вошел в офицерскую палатку 2-го корпусного авиаотряда и, поздоровавшись со всеми, обратился к командиру: «Адя (они были дружны еще до войны)! Ты назначаешься командиром (начальником) 1-й боевой авиагруппы в составе трех отрядов: твоего (2-го), 19-го и 4-го. Постепенно получишь истребительные машины – наряд уже сделан, – а теперь тебе надлежит войти в связь со штабом армии в Луцке, так как хотя группа непосредственно подчинена штабу фронта, но районом твоей группы в данное время будет эта армия. Первым делом выбери себе опытного заведующего оперативной службой, ибо роль его очень важна, и – с Богом, за дело. Отряды, их командиров ты знаешь. Работы много, так как противник обнаглел, – силы же наши и раньше были невелики, а после последних потерь и того хуже. Командование и я очень надеемся, что группа справится с задачей. Надо прекратить налеты противника и восстановить наши разведки – ведь не только глубокой, а просто тыловой разведки здесь нет уже два месяца. Теперь же пойдем посмотрим отряды, а затем в штаб».

Началась, вернее, продолжалась обычная работа в новом месте и подготовка самолетов к бою и их ремонт. Противник же продолжал свои налеты.

Еще до получения истребительных машин группа успела проявить свою будущую мощь и свой характер: 24 августа ротмистр Казаков сбил немца. Ротмистр Казаков был душой, гордостью и славой группы, в командование коей он вступил через полгода и был ее командиром до развала армии, а затем, через Киев и Москву, пробрался в Архангельск для борьбы с красными.

28 августа был совершен первый групповой полет для разведки тылов противника в центральном участке армии. Этот полет был под личным командованием инспектора авиации Юго-Западного фронта. Аля данного полета группа могла дать только 4 самолета, которые сопровождали трех разведчиков от двух отрядов, стоявших между Луцком и Рожище, – так была ослаблена авиация армии.

Результаты этой разведки были весьма важны. Она отметила наличие очень больших приготовлений противника: оборудование железной дороги из Владимира-Волынского к Луцку, устройство больших складов, наличие сильно развитых окопов в тылу – в частности, до 8 линий в направлении Луцк – Владимир-Волынский, а также скопление войск, в частности кавалерии, к северу от отмеченного выше особо укрепленного участка, в непосредственной близости лесов. Подобная картина тыла противника была штабу не известна, дневное же передвижение противника способствовало данной разведке, ибо враг, по-видимому, отвык принимать предосторожности при дневных передвижениях, так как господство его в воздухе, как сказано выше, было и полным, и длительным. Пять немецких истребителей, поднявшись навстречу группе, в бой не вступили. Немцы были очень встревожены нашей глубокой разведкой с охранением, и их истребительная деятельность еще усилилась, налеты также продолжались.

Чтобы бомбардировать его склады и скопления войск, а также ответить на налеты, была составлена с большим трудом 6 сентября группа из 12 самолетов, совместно с разведывательными отрядами.

Едва наши самолеты приступили к бомбардировке тыла, как немецкие истребители их атаковали. Тренированным атакам противника, да еще более сильным, наши истребители противопоставляли смелость и дерзость – и счастье нам улыбнулось: нами сбит наиболее мощный боевик, «двухвостка». Два наших самолета подошли к нему почти вплотную. На одном из них был отважный летчик поручик Лебедев, который затем геройски погиб 13 сентября в эскадренной битве. Эта «двухвостка» загорелась в воздухе и, падая в огне и черном дыме, произвела сильное впечатление как на противника, так и на группу, вдохнув в нее уверенность в борьбе и с неравными силами. В ответ на этот полет противник предпринял 13 сентября большой налет на Луцк – эту богатую цель для бомб.

Наша передовая специальная телефонная связь была при каждой дивизии армии и пользовалась особым преимуществом: «Авиация – вне очереди», – тотчас же сообщила в центральный штаб и на аэродром, что 16–20 самолетов идут через Киселин на Луцк. В это время от группы в воздухе, на барраже, был патруль из трех самолетов, еще группа имела только 5–6 машин на аэродроме. Патруль был тотчас же ориентирован знаками о месте противника, и одновременно поднялись 4 самолета на его усиление.

Спустя приблизительно четверть часа со времени оповещения о противнике наши 7 самолетов уже встретились с его 18–20 машинами в нашем непосредственном тылу. Так завязалась первая воздушная эскадренная битва в истории России. Эта битва представляла собой изумительную картину. В объеме, казалось, одной версты носились самолеты, как листья осенью, осыпая друг друга пулеметным огнем в течение каких-нибудь трех минут. Небо, казалось, стонало, оглашаемое трескотней пулеметов, гулом моторов и свистом полета нападающих машин. Противник был сильнее, да, кроме того, наши самолеты вошли разновременно в бой, так что каждый имел против себя двух-трех немцев. Битва явно неравная, и тем не менее небо осталось за нами. Большая битва (по времени) и большая удача, и цель достигнута – противник принужден был уйти к себе.

В этой битве мы потеряли один самолет с двумя летчиками, но и сами ссадили двух немцев, кои снизились за окопами, при этом один из них перевернулся – скапотировал. С этого дня фронт окопов как бы стал и фронтом авиации. Полеты противника в наш тыл резко упали, встречая постоянно на своем пути патрули перевооружающейся группы. Когда же врагу удается проникнуть незамеченным в наш тыл, то не всегда благополучно ему удается вернуться к себе. Бои постоянны – то и дело противоаэропланная артиллерия, наша и противника, обстреливает самолеты, куда слетаются патрули для боя и выручки своих разведчиков.

Невольно напрашивается сравнение. В сущности, какая жестокая преемственность и разительная аналогия! Как и на протяжении минувшего века, Россия вела свои последние битвы не численным превосходством своих сил, а боролась по преимуществу силой порыва и духа, подчас расточая неиссякаемый запас своих материальных и духовных сил. Брала же Россия Измаил с значительно меньшим числом войск и даже без достаточной артиллерии, когда на приступ этой первоклассной крепости шли казаки (около трети осаждающих) только с холодным оружием! Севастопольская кампания отмечена явно устарелой винтовкой, а также сильно устарелым флотом. В последнюю Турецкую кампанию наша артиллерия была беднее турецкой. Недостаточность артиллерии еще более характерна и пагубна в Японскую и Великую войну, что влекло за собою тяжелые потери и совершенно изменяло обстановку борьбы. История русской авиации в последнюю войну являет собою ту же вековую печать духа и порыва, но ту же бедность, а часто просто негодность технических средств.