Павел Щёголев - Падение царского режима. Том 5

Председатель. — Все это невозможно без народного представительства, и все возможно с народным представительством.

Протопопов. — Тогда шире, Думу я хорошо знаю, с одной Думою вы этого не сделаете.

Председатель. — Но думали, может быть, сделать с другой Думой, основанной на более демократических началах?

Протопопов. — Никак нет. Дума, как институт государственный, не вместит того плана.

Председатель. — А кто может вместить?

Протопопов. — Теперь может быть будут какие-нибудь особые формы правления, я не знаю, какие будут, но то, что было, — моя ошибка и была, что под конец, когда скорость падающего тела достигла колоссальных размеров, тут следовало употребить совершенно другие средства. Я думаю, например, мысль Трепова о смене пяти министров, она могла принести свою пользу, свои плоды. В этом смысле очень плохо, что я был против.

Председатель. — Ну, значит, вы решили борьбу, вы и решили. Быть может, как вы говорите, вы и стремились к обороне, и понимали, что пассивной обороны быть не может, так что может быть и нападение. Вы и хотели нападения с фланга, а не в лоб; но все-таки, нападение есть применение силы. Как вы готовили эту силу?

Протопопов. — Силу готовили? Силой, во-первых, считается сила военная, которая на войне. О ней нечего было говорить, ее никто не трогал. Теперь, какая же сила еще могла быть для того, чтобы остановить? Никакой другой силы не было.

Председатель. — Сила, значит, прежде всего, войско. Затем, может быть, казаки. Затем полиция. Затем вооружение этих самых сил. Так вот, каковы были ваши мысли, проекты и действия, во всех этих отношениях?

Протопопов. — Это подробности, где я, лично, своих указаний не давал, не знаю. Например, я видел атамана войска Донского Граббе, который приезжал в Петроград. Он говорил с царем без меня. Мне в общих словах сказал, что казаки обижены проектом государя о их спешивании, начинают волноваться и переходят на сторону оппозиции. Это было сказано мною бывшему царю. Между тем, они представляют очень крупную силу, с которой надо считаться. Для поддержания порядка государственного, внутри страны, намечены были те стражники, которые сведены были в известные единицы. Затем можно было разослать казаков по местам. Об этом речи не было; но это была мысль атамана Граббе, и она понравилась бывшему царю. И мне она казалась более или менее серьезной и требующей обсуждения.

Председатель. — То-есть, в чем же заключалась эта мысль?

Протопопов. — В том, чтобы известного рода военная сила находилась в уездах, в распоряжении местного начальства.

Председатель. — Ну, скажите, в частности, в Петроград, вы предполагали двинуть, и сделали распоряжения о том, чтобы двинуть казаков?

Протопопов. — Относительно Петрограда никакого распоряжения я сделать не мог, потому что не имел права ни малейшего. Полиция, по закону о местностях, находящихся на военном положении или на театре военных действий, определенно подчинена военному начальству. Я не мог не только двинуть куда-нибудь полицию, но я не мог сменить губернатора. Начальник округа писал письмо чуть ли не с выговором, а губ. Кашкарова ген. Саввич, когда на сутки тот опоздал, не подавши руки, встретил словами: «Покорнейше прошу помнить, что я ваше начальство и могу вас уволить моментально, не спросясь ни у кого». При таких условиях министр внутренних дел не ответствен.

Председатель. — Вы не выписывали из ставки пулеметов?

Протопопов. — Я? Никогда, определенно и никогда! Я получил сведения о пулеметах из газет. Об этом я спросил ген. Балка: «Что такое написано, что у петроградской полиции пулеметы?». Он сказал: «Это ошибка. Это молодые солдаты учатся стрелять». Тогда я сказал: «Дайте опровержение».

Председатель. — Это когда было?

Протопопов. — Я думаю, может быть, в декабре и январе.

Председатель. — Нет, я имею в виду февральское распоряжение, которое исходит от вас перед 14 февраля.

Протопопов. — Я совершенно не участвовал в совете по обороне, ничего совершенно не было. Во всяком случае, для меня это новость. Если есть приказ такой по министерству внутренних дел, то, конечно, от ответственности не уклоняюсь, если это есть. Что же мне делать?

Председатель. — Нет, нет. Нам хочется знать от вас.

Протопопов. — Я этого приказа определенно не давал и не вижу, кому я мог дать. Я не знаю такого лица, которому я мог бы дать такое приказание.

Председатель. — Какие вы меры принимали по отношению к недопущению в печать?

Протопопов. — Разговор с Плеве по телефону.

Председатель. — Вы давали не письменные, а телефонные приказания Плеве?

Протопопов. — Приказаний никогда не давал. Он мог сказать: «военное начальство не согласно, или военное начальство желает». Меня об этом не спрашивали.

Председатель. — Но, во всяком случае, вы возбуждали вопрос об этом?

Протопопов. — Много раз. Были такие статьи, про которые я прямо указывал, что их нельзя печатать. Я указывал, и мне указывали.

Председатель. — Кто вам указывал?

Протопопов. — Царское Село, которое мне постоянно говорило, что печать надо обуздать: «что вы допускаете, разве это возможно?»

Председатель. — Но ведь тут старый вопрос, вопрос о том, всякое ли распоряжение Царского Села или только законное подлежит исполнению.

Протопопов. — Да ведь в военное время нет закона о печати. Есть 12 статья, по которой можно закрыть все газеты.

Председатель. — Но ведь может быть злоупотребление этой 12 статьей?

Протопопов. — Но ведь военное начальство не признавало это злоупотреблением. А власть военного начальства была во много раз шире власти министра внутренних дел. Я пособник в этом деле, но я не тот человек, который мог это сделать. Министр внутренних дел, за мое время, к несчастью, был только министром по названию. Во время войны иначе и быть не могло, при том полевом уставе, который существовал.

Председатель. — Это относительно Петрограда, местности на военном положении. Но помните, например, телеграмму управляющего министерством внутренних дел от 11 октября: «Прошу принять меры к недопущению в печать каких-либо сведений о положении бывшего военного министра Сухомлинова».

Протопопов. — Это когда было?

Председатель. — 11 октября.

Протопопов. — Очень может быть; как раз шел вопрос о его выпуске.

Председатель. — Министр внутренних дел циркулярно приказывает губернатору. [74] «губернатору», надо : «губернаторам».

Протопопов. — Это необходимо было.

Председатель. — Но как вы стали на точку законности такого действия? Может быть, это было необходимо, но нужно делать то необходимое, что допускается законом.