Юлиус Белох - Греческая история, том 2. Кончая Аристотелем и завоеванием Азии

После этого Мемнон потерял надежду отстоять город. Под прикрытием ночи он посадил свое войско на корабли и отослал его в Кос; персидские гарнизоны остались только в крепости Салмакиде и на соседнем острове Арконнес. Арсе­налы и ближайшие к стенам кварталы города были сожже­ны. Александр немедленно вступил в покинутый город, по­тушил пожар и принял меры к тому, чтобы граждане не под­верглись насилиям. Осада цитадели, ввиду неприступного местоположения последней, не обещала успеха; поэтому решено было не осаждать крепость, и для наблюдения за нею был оставлен отряд в 3000 человек под начальством Птолемея.

Теперь вся Кария, за исключением некоторых берего­вых пунктов, как Минд и Кавн, покорилась Александру. Звание сатрапа Карии было предоставлено последней из сес­тер Мавсола, какая еще оставалась в живых, — Аде, которая после смерти своего брата Идриея четыре года правила Карией, но затем была свергнута другим своим братом, Пиксодаром (выше, с.420). После этого Александр разделил свое войско; Парменион с фессалийской конницей и остальными союзниками расположился на зимовку в Лидии, а сам царь со своими македонянами направился далее в Ликию и Памфилию, которые покорились почти без боя. Затем Александр пробился через гористую Писидию, которая никогда не при­знавала персидского владычества, и в Гордионе, древней сто­лице Фригии, соединился с Парменионом (весною 333 г.). Отсюда он двинулся через Каппадокию к Киликийским воро­там, т.е. к тому проходу, где дорога из малоазиатского плос­когорья в Таре переваливает через Тавр. Персидский отряд, охранявший ущелье, при приближении царя обратился в бег­ство; Таре тоже был очищен персами, и Киликия подчини­лась победителю так же беспрекословно, как и остальные области Малой Азии.

Между тем Мемнон с наступлением хорошего времени года открыл наступательные действия на Эгейском море, где он безусловно господствовал благодаря своему сильному флоту. Хиос был предан ему олигархической партией; мел­кие города Лесбоса также перешли на его сторону, только Митилена дала осадить себя, но падение ее было лишь во­просом времени, так как о подвозе подкреплений нельзя бы­ло и думать. Уже Киклады изъявили готовность покориться, и повсюду в Греции антимакедонская партия подняла голову и готовилась подать руку Мемнону, как только он покажется у берегов Европы. Афины отправили посольство к царю Дарию, хотя до поры до времени еще не осмеливались открыто стать на сторону персов.

И вдруг Мемнон в лагере под Митиленой был сражен какою-то болезнью. Он умер вовремя, не пережив своей во­енной славы, ибо теперь, когда вся Малая Азия находилась в руках Александра, даже всеобщее восстание в Греции, кото­рого при данных условиях сверх того и трудно было ожи­дать, уже не могло бы доставить персам победы. Тем не ме­нее смерть Мемнона была для Персии тяжелой потерей, по­тому что его племянник по сестре Фарнабаз, которого он перед смертью назначил своим преемником, и Автофрадат, который уже и ранее командовал наряду с Мемноном, были совершенно не в состоянии исполнить возложенную на них задачу. Правда, Митилена была принуждена к сдаче; она должна была впустить к себе персидский гарнизон и при­звать обратно своих изгнанников, из которых один, Диоген, и стал во главе правления. Но затем Автофрадат с большею частью своего флота застрял, сложа руки, у Лесбоса, тогда как Фарнабаз со своими наемниками выступил в поход с це­лью отнять у греков Карию и Ликию. Действительно, ему удалось вернуть Милет и нижнюю часть Галикарнаса; но затем Фарнабаз получил приказание послать своих наемни­ков к войску Дария в Сирию, потому что царь справедливо полагал, что исход войны зависит не от успехов в Малой Азии, а от главной армии, которой предстоит вести борьбу с Александром. Вследствие этого сатрап Карии, Оронтобат, снова оказался изолированным; тем не менее он решился дать Птолемею сражение в открытом поле, но был разбит наголову и потерял 2000 человек, после чего принужден был ограничиться защитой прибрежных укреплений.

Между тем Фарнабаз вернулся к Автофрадату в Митилену, и только теперь главный флот двинулся к Геллеспонту. Слабый Тенедос был без труда покорен, и Харес, владыка соседнего Сигейона, также перешел на сторону персов. В проливе была оставлена эскадра под командою Аристомена, чтобы отрезать Александру сообщение с Македонией; дру­гая эскадра из десяти судов под начальством Датама была послана к Кикладам, а главные силы ушли назад к Хиосу, чтобы затем также двинуться в Европу.

Но и греческий флот снова начал собираться. Эскадра Датама подверглась нападению при Сифне и большею ча­стью была захвачена; та же участь постигла вскоре затем и эскадру Аристомена в Геллеспонте. После этого персидские адмиралы со ста лучшими своими кораблями отправились к Андросу и Сифну; но восстание в Греции, на которое они рассчитывали, не состоялось. Победы Александра произвели здесь должное впечатление, и только спартанский царь Агис III, сын павшего в Италии Архидама, изъявил готов­ность обнажить меч против Македонии, если получит по­мощь деньгами и кораблями.

Между тем в Азии спор был решен. Получив известие о победе Александра при Гранике, Дарий III собрал всю свою армию; и действительно, чтобы не потерять все свои при­морские провинции, он должен был во что бы то ни стало преградить врагу дальнейший путь. Ввиду этого Дарий ле­том выступил из Вавилона, и осенью он достиг северной Сирии. Александр все еще стоял в Киликии; опасная болезнь довольно долго задержала его в Тарсе, а по выздоровлении он занялся прежде всего покорением портовых городов Сол и Малла. При известии о приближении Дария он двинулся через береговые ущелья, соединяющие Киликию с Сирией, т.н. Ассирийские ворота, и стал лагерем у Мириандра, пер­вого финикийского города. Он рассчитывал, что персидский царь будет ждать его на обширных равнинах северной Си­рии, где лучшая часть персидского войска — конница — могла вполне развернуть свои силы.

Но Дарий принял такое смелое решение, какого от него нельзя было ожидать. В то время как Александр береговой дорогой шел на юг, Дарий двинулся к северу, по неприступ­ным горным тропинкам перешел Аман и спустился в тылу неприятельской армии на прибрежную равнину Исса. Здесь он занял крепкую оборонительную позицию, которая справа опиралась на море, слева — на горы, а с фронта была защи­щена глубоким руслом реки Пинара. Быстро возведенные окопы еще более укрепили эту позицию.

Со стратегической точки зрения, маневр, выполненный персидским войском, был превосходен; Александр был со­вершенно отрезан от своего операционного базиса и неми­нуемо должен был погибнуть, если бы не сумел путем побе­доносной битвы вырваться из сжавших его тисков. Но это была нелегкая задача. Надо было прежде всего пройти через длинное ущелье Ассирийских ворот, где горы так близко подходят к морю, что едва остается место для дороги, и за­тем на глазах врага развернуть войско из походной колонны в боевую линию. К счастью, Дарий не сумел воспользовать­ся выгодами своего положения, тогда как Александр мог в самых трудных случаях спокойно полагаться на свои войска. И вот, вечером он выступил из Мириандра, ночью беспре­пятственно прошел теснины и к утру стоял на равнине Ди­нара. Конница и легковооруженные отряды, высланные те­перь Дарием навстречу врагу, оказались не в силах поме­шать македонским полкам выстроиться в боевом порядке; таким образом, битва была проиграна персами еще прежде, чем она собственно началась. Дело в том, что на окруженной горами равнине, которая в этом месте имеет в ширину лишь около 3—4 км, персидский царь не мог воспользоваться вы­годами своего численного перевеса; Александр мог растя­нуть свою боевую линию на такую же длину, как его про­тивник, и был вполне обеспечен против обхода в тыл. А при равенстве сил победа неизбежно должна была достаться бо­лее опытным и более дисциплинированным македонянам.