Виктор Муратов - Командарм Лукин

Шалин перевязал Чумака, нагрузился тремя автоматами и двинулся к лесу, где стояла наша часть. Там он взял санитаров, вынес адъютанта и отправил в медсанбат.

Видя беспримерную храбрость, мужество, преданность своих подчиненных, Лукин радовался, что довелось ему командовать такими людьми. В то же время становилось горько и обидно, что им выпала такая тяжелая доля. Пройдут годы, десятилетия, а перед его взором все будут стоять небритые, осунувшиеся от усталости, недоедания лица с воспаленными красными глазами и их улыбки, несмотря на тяжелейшее положение; вспомнится их горячая вера в победу.

В те последние дни июля и начала августа восточнее Смоленска сложилась своеобразная обстановка, напоминающая «слоеный пирог». Слева и справа от магистрали Минск — Москва армии Лукина и Курочкина сдерживали значительные силы противника, а в сорока-пятидесяти километрах восточнее, вдоль Днепра, фашистской группировке противостояли войска оперативных групп.

Двигаясь на выручку окруженным армиям, они вбили клин в линию обороны противника. Образовался коридор шириной до десяти километров, выходящий к Днепру, где саперы построили пять переправ. Гитлеровцы понимали, что именно здесь намерены выйти из окружения армии Лукина и Курочкина. За переправы разгорелись ожесточенные бои.

Здесь большую роль сыграла группа Рокоссовского. Она решала две задачи: наносила удар по ярцевской группировке противника и пробивала путь для частей, отходящих от Смоленска.

Особенно яростные бои разгорелись у села Соловьево. Это село, расположенное в двух десятках километров южнее Ярцево при впадении реки Вопь в Днепр, играло большую роль. Здесь проходила Старая Смоленская дорога с переправой через Днепр. Чтобы не дать врагу захватить переправу, генерал Рокоссовский создал подвижной отряд, придав ему пятнадцать танков. Командиром его назначили полковника Лизюкова.

Немцы пытались прорваться к Соловьево то с севера, то с юга, но подвижной отряд делал, казалось, невозможное: встречал их на всех направлениях. Правда, 27 июля танковые и моторизованные части противника все же прорвались к Соловьево. Тогда генерал Рокоссовский усилил отряд Лизюкова дивизионом противотанковых пушек, пулеметной ротой, прислал пехотное пополнение. В район была подтянута артиллерия.

После мощной артподготовки отряд Лизюкова перешел в атаку. Когда бойцы были метрах в ста от берега, враг открыл шквальный огонь. Среди цепей взметнулась фонтанами земля, вспыхнули разрывы мин и снарядов. Падали убитые и раненые. Наступавшие залегли. Атака захлебывалась.

В эту критическую минуту к залегшим цепям красноармейцев устремился легкий командирский танк. На броне машины стоял полковник Лизюков.

— Коммунисты, вперед! — бросил он клич и, соскочив с машины, не оглядываясь побежал к реке.

За спиной полковника сначала раздалось неуверенное, разрозненное «ура!». Но постепенно оно росло, крепло. Сотни бойцов, обгоняя друг друга, бежали к Днепру. А по лугу уже мчались машины с переправочными средствами. И хотя вражеский огонь усиливался, бойцы в едином порыве достигли реки и переправились, под шквалом пуль выбрались на правый берег и бросились к немецким окопам. Гитлеровцы не выдержали натиска лизюковцев. Кольцо, замкнутое фашистами у Соловьево, было разорвано. За этот подвиг 5 августа 1941 года А. И. Лизюкову было присвоено звание Героя Советского Союза.

А тем временем от Смоленска к Днепру отходили соединения 16-й и 20-й армий. И не просто отходили. Прикрываясь сильными арьергардами, они стремились задержать продвижение врага, сами переходили в контратаки.

При всех трудностях отхода командарм Лукин не слышал ропота, жалоб, не видел страха на лицах бойцов. От командарма до рядового все были убеждены в том, что вернутся назад.

2 августа был получен приказ командующего фронтом отвести войска на восточный берег Днепра. Но это был только приказ, к выполнению которого армии не могли немедленно приступить. В тылу, спереди и с флангов у них был сильный враг, все время пытавшийся отрезать войска от переправ и уничтожить.

В десяти километрах от Днепра на высоком холме, откуда были видны горящие села Смоленщины, расположился штаб Лукина. Перед тем как начать переправу, командарм созвал совещание. Он познакомил командиров и комиссаров дивизий с порядком переправы и организацией обороны.

В ночь на 4 августа, оставив арьергарды, части стали выдвигаться к Соловьево. Но переправа возле этой деревни оказалась разбитой немцами. Тогда Курочкин предоставил Лукину свою переправу южнее Соловьево, у деревни Ратчино. Но и там переправа оказалась разрушенной.

Вся западная пойма Днепра шириной от одного до двух километров была забита обозами и машинами с ранеными. Невероятно трудную задачу по восстановлению переправы предстояло решить начальнику инженерной службы армии полковнику Ясинскому. Для оказания помощи к нему была направлена группа штабных командиров во главе с начальником оперативного отдела полковником Рощиным. Однако эта группа попала в засаду. В коротком бою многие погибли, оставшиеся в живых попали в плен.

Когда об этом стало известно Лукину, он направил на переправу бригадного комиссара Сорокина и с ним шесть работников штаба и политотдела. Группа двигалась ночью. В одном месте ее обстреляли немецкие автоматчики, но Сорокин решил не ввязываться в бой и берегом Днепра вывел группу к броду, где была намечена переправа. Однако там никого из саперов не оказалось.

«Неужели фашисты побывали здесь?» — с тревогой подумал Сорокин. Но вскоре тревога рассеялась. Просто саперы оборудовали переправу метрах в ста пятидесяти от брода.

— В чем дело? — спросил Сорокин Ясинского. — Почему переправу делаете не в указанном месте? Взгляните на карту — выход к ней перекрыт болотом.

— Жара высушила болото, так что оно проходимо и для пехоты, и для обоза, и для пушек. А там, где брод, немец не дает наводить переправу. Вот мы и схитрили.

Действительно, враг обстреливал брод минометным огнем, бил из орудий, взрывы поднимали столбы воды и ила. Сорокин одобрил инициативу начальника инженерной службы. Тем более что болото, как и доложил Ясинский, высохло и продвижению войск препятствовать не могло.

Самоотверженно трудились саперы. От усталости валились с ног, но работу не прерывали ни на минуту. Мост наводили на поплавках. К утру 3 августа он был готов.

Когда Сорокин прибыл в район переправы, он увидел, что на подступах к ней длинным клипом выстроились машины, тягачи, повозки, а слева и справа от них — толпа неорганизованных, большей частью безоружных бойцов, готовых сломя голову ринуться на мост сразу же, едва он будет готов. Чем это грозило, представить было нетрудно. Непременно началась бы давка. Чтобы такого не случилось, Сорокин принял немедленные меры к охране моста — подступы к нему оцепили три отряда один за другим. Такая тройная охрана была вынужденной: ведь речь шла о переправе десятков тысяч людей.