Виктор Муратов - Командарм Лукин

Ни командующий Западным фронтом, ни тем более командующие армиями не могли знать тогда, что происходило в Ставке, чем была вызвана такая нерешительность ее действий. Лишь через сорок пять лет после описываемых событий в газете «Правда» был опубликован материал «Не отдадим Москвы». Конечно, он не претендует на полное освещение тех трагических событий, но, на наш взгляд, вносит некоторую ясность.

Вот как вспоминает тот воскресный день 5 октября 1941 года бывший командующий ВВС Московского военного округа и Московской зоны обороны генерал-лейтенант авиации в отставке Николай Александрович Сбытов: «На рассвете 5 октября летчики нашего 120-го истребительного полка Дружков и Серов обнаружили немецкие танки и мотопехоту, идущие на Юхнов двумя колоннами. Сообщение невероятное! Для проверки данных разведки послал на Пе-2 майора Г. Карпенко, инспектора по технике пилотирования ВВС округа. К девяти утра данные подтвердились. Я бегом к члену Военного совета МВО Телегину. Константин Федорович изумился: нет ли ошибки?! Еще дважды пришлось поднимать самолеты — перепроверять это невероятное сообщение. Уже после войны я узнал, что, когда К. Ф. Телегин позвонил в Генеральный штаб Б. М. Шапошникову, в Ставке об этом смертельно опасном прорыве фашистских войск ничего не было известно. Вскоре Телегину позвонил Сталин и приказал собрать все что есть годного для боя и задержать противника на пять-семь дней на Можайском рубеже.

Мы прикинули: можем собрать до тысячи самолетов и по прорвавшимся танковым колоннам нанести мощный удар с воздуха. Одновременно были подняты по тревоге курсанты подольских военных училищ, личный состав Московского военно-политического училища… О том, с кем разговаривал после моего ухода Телегин, я тогда, конечно, не знал. Сам же начал проверять, как идет подготовка к удару. Но вскоре мне говорят: все ваши приказы отменены (?!). В 14 часов меня вызвали к начальнику Особого отдела Красной Армии Абакумову. В его кабинете находились еще два генерала. „На каком основании устраиваете панику? — резко спросил Абакумов. — Ваши летчики трусы и паникеры, как и их командующий…“ Ну, и так далее… Словом, мне, командующему, не поверили! Часов в 18 привезли протокол допроса, потребовали его подписать. Я написал: „Последней разведкой установлено, что фашистские танки находятся уже в районе Юхнова, к исходу 5 октября город будет ими занят“. И расписался… В три часа ночи на мой КП позвонил начальник штаба ВВС Красной Армии генерал Г. Ворожейкин, сказал: „Ваша разведка была права. Это фашисты. ГКО ваши действия одобрил…“ А я с горечью подумал: какие действия? Бездействие! Ведь могли своевременно нанести удар, но не сделали этого…» [25] Правда. 1987. 14 янв.

Всех этих подробностей командующий Западным фронтом, конечно, не мог знать. Но, оценивая обстановку, он решил не допустить, чтобы враг замкнул клещи в районе Вязьмы. Для этой цели Конев попытался создать там группировку и подчинить ее генералу Рокоссовскому. Без согласования со Ставкой Конев приказал вывести в район Вязьмы управление 16-й армии. Сами же войска, связанные тяжелыми боями, передавались в 20-ю армию генералу Ершакову.

Этим же приказом Конев потребовал от Лукина снять с фронта 50-ю и 166-ю стрелковые дивизии и перебросить их в район южнее Вязьмы. Такое указание не очень удивило Лукина. Он внутренне соглашался с решением Конева создать кулак южнее Вязьмы и не дать противнику замкнуть там клещи. Для этого, конечно, нужны были силы. Но, выходит, у командующего нет резервов, если он снимает с фронта дивизии и тем ослабляет и без того обессиленные армии. Удивило другое: почему Ставка не выделила из своих резервов войска в район Вязьмы? Или Ставка не знала о решении командующего фронтом?

Очевидно, Ставка не смогла определить направление главных ударов противника. Иначе чем можно объяснить, что 49-я армия генерала Захаркина, прикрывавшая вяземский рубеж обороны с севера, была переброшена на юго-западное направление? Такая перегруппировка оказалась неожиданностью для командующего Западным фронтом. Вот как об этом пишет маршал Конев: «По данным, полученным нами из Генштаба, на втором рубеже в районе Сычевка — Гжатск должна была находиться 49-я армия Резервного фронта. Но, как выяснилось в разговоре с Буденным, 49-я армия к этому времени уже была погружена в эшелоны и отправлена на юго-западное направление. Таким образом, никаких войск Резервного фронта на рубеже Гжатск — Сычевка не оказалось» [26] Московский комсомолец. 1966. 29 сент. . Рубеж 49-й армии заняла 18-я дивизия народного ополчения. Но разве несколько полков ополченцев могли заменить шесть кадровых дивизий?

То, что для Ставки оказалось неожиданностью решение Конева переместить штаб Рокоссовского к Вязьме, подтверждают воспоминания Рокоссовского. В книге «Солдатский долг» он пишет: «В небольшом одноэтажном домике нашли штаб фронта. Нас ожидали товарищи Ворошилов, Молотов, Конев и Булганин. Климент Ефремович сразу задал вопрос:

— Как это вы со штабом, но без войск шестнадцатой армии оказались под Вязьмой?

— Командующий фронтом сообщил, что части, которые я должен принять, находятся здесь.

— Странно…

Я показал маршалу злополучный приказ за подписью командования.

У Ворошилова произошел бурный разговор с Коневым и Булганиным» [27] Рокоссовский К. К. Солдатский долг. М., 1968. С. 61. .

Но все это Лукин узнает гораздо позже, а тогда надо было выполнять приказ и снимать с фронта дивизии.

А как вывести две дивизии из боя? Чем их заменить? Второй эшелон армии к этому времени уже введен в бой, резервов нет, и рассчитывать на то, что в трудную минуту Конев подбросит одну-две дивизии или танковую бригаду, не приходилось. А это значит, что участки обороны уходящих дивизий надо заполнить за счет соседних дивизий. Но и те ведут непрерывные бои…

Повинуясь приказу, Лукин вынужден был снять дивизии. Тут возникли новые трудности. Если 166-я дивизия отправилась пешим порядком под Вязьму, то для 50-й надо было выделить сто автомашин. А в армии и без того не хватало транспорта для подвоза самого необходимого для войск. Теперь армия практически вообще лишалась транспорта.

В установленное время выхода из боя 50-й и 166-й дивизий противник понял, что происходит какая-то перегруппировка войск, и, стремясь помешать этому, усилил атаки. Только после сильной артиллерийской подготовки и перехода наших частей в контратаки удалось вывести эти дивизии из боя. Сначала ушла на машинах 50-я дивизия, однако в указанный район прибыло только два полка. 166-я стрелковая дивизия была выведена из боя позже, но южнее Вязьмы встретилась с противником и приняла бой. Силы были неравные. Дивизия потеряла тылы, значительную часть артиллерии и вернулась в расположение 19-й армии.