Игорь Маношин - Июль 1942 года. Падение Севастополя

Часов в 14–15 они попали в плен. Отвечая на вопросы анкеты, Овсянников написал: «Мы даже не знали, что наш командир дивизии генерал Новиков был оставлен за командующего и о новом Военном Совете ничего не было известно. Бабушкин — командир нашего артполка и комиссар нашей дивизии бригадный комиссар Хацкевич, которых я лично знал, это очень хорошие, преданные патриоты нашей Родины. В плену я очень много хорошего слышал о полковнике Пискунове. Из плена бежал и еще освобождал Прагу. Все так и получилось, как предсказал полковник пехоты» [364].

Много севастопольцев, жертвуя жизнью, уничтожали фашистов. 4 июля во время последнего боя один из командиров поднял руки вверх и двинулся к немецкому танку, ползающему по нашим окопам; раздался сильный взрыв, а от командира ничего не осталось. Танк загорелся. Так написал свидетель этого героического подвига неизвестного командира сержант С. П. Ильченко из 20-й АБ ЧФ [365].

«К нам, севастопольцам, фашисты относились особо, считая нас трижды коммунистами, — писал секретарь политотдела 95-й дивизии политрук Н. И. Андриянов и добавил: — Мы, работники политотдела, после безуспешной попытки прорваться в горы в ночь на 4 июля, посовещались и решили, всячески маскируясь, по-прежнему проводить среди наших бойцов в плену политработу в новых условиях» [366].

После пленения основной массы наших воинов, скопившихся на Херсонесском полуострове, на аэродроме стали хозяйничать фашисты. В 150 метрах от КП ПЕ-2 была вырыта яма, куда втаскивали наших павших бойцов и командиров. Но сопротивление продолжалось на отдельных участках полуострова. За минным полем в камнях отстреливались до 8 июля около 50 моряков, из которых остались в живых трое тяжелораненых. В числе погибших были старшины 1-й статьи шифровальщики морской оперативной группы генерала Новикова B. C. Кобец и И. О. Зоря. Об этом написал один из оставшихся трех в живых, старшина 1-й статьи из 20 АБ ЧФ В. А. Семенов [367].

До 7 июля сражались остатки 953-го артполка под берегом между маяком и Херсонесской бухтой. Командир полка подполковник Полонский после тяжелого ранения застрелился [368].

4 июля немцы взорвали скалу, под которой располагался наш госпиталь в Херсонесской бухте. Под берегом этой бухты и в других местах было много раненых. Немцы, видя одно из больших таких мест с ранеными (напротив КП ПЕ-2), в течение 10 минут забрасывали их гранатами, написал военврач И. П. Иноземцев, находившийся неподалеку. В результате из 150 человек остались в живых около 15. Весь берег в этом месте был покрыт трупами, наваленными друг на друга. Тяжелораненые кричали, просили их пристрелить. Кто мог двигаться, полз к воде и тонул. Немцы пристрелили всех, кто не мог подняться и идти. Жестокость, варварство фашистов было беспредельным.

5 июля с рассвета немцы продолжили зачистку южного берега Херсонесского полуострова от маяка до 35-й батареи. Неподалеку от маяка под обрывом находилась группа наших воинов.

«На обрыве показался немец с белым флагом, — пишет связистка из полка связи армии Т. А. Любецкая. — Его наши ребята сняли из винтовки. После этого нас накрыли огнем и потом подошли катера с двух сторон и нас пленили. Посадили на камни у берега. Стояла гробовая тишина. Даже крикливые немцы молчали. Стали всех собирать и строить по 10 человек в колонну. Весь берег был зажат танками и танкетками. Немцы только СС. Пленных было много, сколько глаз видел, вся дорога до горизонта. Нас повели. У Камышовой бухты лежали немцы в шортах и стреляли по загнанным в воду нашим бойцам. Когда заканчивали убивать, брали очередную десятку и загоняли в воду. Если кто падал от изнеможения, то немцы его убивали» [369].

В момент пленения немцы выявляли политработников, коммунистов и евреев и тут же на месте их расстреливали. Перед пленением многие командиры срывали с себя знаки различия или переодевались в форму бойцов, чтобы избежать расстрела. Некоторые командиры и даже рядовые предпочитали смерть плену. И таких было немало. Это была трагедия наших воинов, которые считали, что попали в безвыходное положение.

«4 июля попал в плен, — написал краснофлотец-радист из учебного отряда ЧФ H. A. Янченко. — По дороге нас конвоировали предатели из татар. Они били дубинками медперсонал. После тюрьмы в Севастополе нас конвоировали через Бельбекскую долину, которая была заминирована. Там очень много погибло наших красноармейцев и краснофлотцев. В Бахчисарайском лагере набили нас, яблоку некуда упасть. Через три дня погнали в Симферополь. Сопровождали нас не только немцы, но и предатели из крымских татар. Видел один раз, как татарин отрубил голову краснофлотцу» [370].

«На рассвете у Камышовой бухты вели столько пленных, что просто не верили своим глазам, что так много воинов было в строю. Весь день шли колонны пленных. Мы не раз поднимались в атаки, чтобы отбить от конвоиров своих братьев», — написал в своем письме краснофлотец из 8-й бригады морской пехоты И. В. Антонюк. И потом, когда их пленили, он вспоминает: «… нас построили и погнали по четыре в ряд. Все рваные, грязные. Немцы стреляют, бьют прикладами, стреляют то вверх, то в кого-либо, то по колонне.

Когда вывели на Ялтинскую дорогу, то, не доходя до Сапун-горы, навстречу шла колонна танков. Они не свернули, а нас фрицы тоже не повернули вправо. Тех, кто пытался выбежать из колонны, немцы расстреливали из автоматов.

Так с головы и до хвоста колонны одну шеренгу танки и задавили гусеницами. Нас не останавливали. Танки тоже все время шли. Многие бросились бежать, но были расстреляны» [371].

По рассказу В. Мищенко, он с краснофлотцем И. П. Москаликом были взяты в плен утром 5 июля под берегом Херсонесской бухты. Свою флотскую форму прикрывали зелеными плащ-накидками, так как немцы расстреливали моряков в черной морской форме. У Москалика под накидкой был немецкий автомат с двумя рожками, из которого он неожиданно открыл в упор огонь по фашистам, когда они проходили между двух их шеренг, уничтожив много фашистов слева и справа от себя. Когда побежал к берегу, был убит. Таких геройских подвигов тогда было немало. В. Мищенко, шедший в одной из колонн пленных, свидетельствует, что из трех тысяч их колонны до лагеря в Симферополе «Картофельное поле» дошла только половина пленных, остальные были расстреляны в пути конвоем из немцев и предателей из крымских татар [372].

4 июля 1942 года, как написал И. Михайлик, он с несколькими своими бойцами находился на аэродроме в доте. Примерно в девять утра началось пленение. В этот момент слышны были пулеметные очереди со стороны Херсонесского маяка. Примерно через полчаса после этого и эти остатки неизвестной воинской части были пленены. Эта часть находилась на западном берегу полуострова недалеко от маяка.