Андреас Дорпален - Германия на заре фашизма

Поскольку главным вопросом кампании было, конечно, будущее правительства Папена, последний оказался в удивительно невыгодном положении для представления своей позиции стране. Было предпринято несколько новых попыток основать «партию Гинденбурга», руководимую такими людьми, как Яррес и Эккенер, чтобы обеспечить правительство рупором, а его сторонников – средствами для выражения своего одобрения. Но эти попытки снова оказались неудачными, отчасти из – за вмешательства имущественных интересов и личного соперничества, но главным образом потому, что нельзя было рассчитывать на поддержку Гинденбурга, да и Папен не желал обременять себя клеймом партийности. Правительство, таким образом, могло иметь только косвенную поддержку путем голосования за Немецкую национальную или Немецкую рабочую партию, наиболее близкие кабинету по своей политической и социально – экономической позиции. Ни один из указанных вариантов не был приемлемым для тех, кто не поддерживал эти партии. Тупое упрямство Гугенберга отталкивало многих, кому импонировала находчивость Папена, а народная партия Дингельда, казалось, была обречена на участь мелкой отколовшейся партии. Однако Шлейхер, всегда бывший большим реалистом, чем Папен, ценил любые успехи, которых могли добиться эти партии, и выделял для их кампании средства из фондов, сформированных его друзьями из промышленных кругов. И все же такая помощь не могла остановить упадка этих партий: на выборах Немецкая национальная партия потеряла более 300 000 голосов, а Немецкая народная партия – более миллиона. Имеющее в оппозиции нацистов, центристов, социалистов и коммунистов правительство не пользовалось доверием народа. Этот вывод, сделанный на основании результатов выборов, являлся несомненным.

Нацисты не добились впечатляющих успехов на вторых президентских выборах. Они получили только 37,4 % голосов. Поэтому они не могли образовать правительство сами – чтобы сформировать кабинет большинства, им требовалась, по крайней мере, поддержка партии «Центра», которой они не доверяли так же сильно, как партия «Центра» не доверяла им. Другой вариант – найти общий язык с правительством Папена и Шлейхера, а также с Гинденбургом. Нацисты испытывали вполне обоснованное разочарование после крушения своих амбициозных планов, и такая перспектива их нисколько не вдохновляла. Записи Геббельса, сделанные им в своем дневнике несколько позже, демонстрируют уныние и избавление от иллюзий. С другой стороны, демократические партии получили только 35 % голосов, иными словами, вопрос об умеренном коалиционном кабинете на повестке дня не стоял. Теоретически существовала еще одна возможность – коалиции нацистов и коммунистов, которые вместе получили 52 % мест в парламенте. И хотя положительное сотрудничество между ними представлялось чисто теоретическим, они могли, по крайней мере, блокировать решения, в которых ни одна из партий не была заинтересована.

Таким образом, выборы не принесли победы никому, но именно их неопределенный результат дал возможность Папену заявить, что если он не принадлежит ни к одной партии, то вполне может проигнорировать результаты выборов и остаться на своем посту. Говоря это, он, конечно, озвучивал мнение Гинденбурга, который хотел видеть его канцлером. Папен также объявил, что главной задачей его кабинета будет проведение некоторых конституционных реформ.

Между тем, какие бы чувства ни испытывали президент и канцлер к партиям и парламентской системе, пока существовала Веймарская конституция, одной только поддержки Гинденбурга было недостаточно для длительного существования кабинета; канцлеру требовалась и поддержка рейхстага. Он не мог обеспечить большинство без нацистов, а чтобы заручиться их голосами, кого – то из них придется пригласить в кабинет. Поэтому задачей первостепенной важности стало выяснение планов Гитлера. Формирование нового правительства было бы прерогативой президента. А поскольку рассматривался вопрос только реорганизации существующего кабинета, Гинденбург предоставил выяснение намерений фюрера Папену и Шлейхеру.

У Шлейхера были лучшие отношения с нацистами, чем у Папена, и он начал переговоры. Генерал, как обычно, был полностью уверен в себе. Он еще более уверился в успехе, когда узнал, что соратники Гитлера хотели бы видеть его в составе кабинета. Поэтому Шлейхер ни минуты не сомневался, что фюрер удовлетворится постом вице – канцлера в реорганизованном правительстве Папена. Генерал испытал настоящий шок, узнав, что Гитлер намерен добиваться поста канцлера. При этом генерала больше всего тревожило то, что Гинденбург на такую замену не согласится. Если молодые люди могли проигнорировать нацистские перегибы, маршал не был готов к этому. Он не доверял Гитлеру, не ведавшему, что такое сдержанность, и инстинктивно чувствовал, что планы фюрера идут намного дальше, чем у обычного честолюбивого политика. Скорее всего, Гинденбург будет возражать против назначения Гитлера канцлером, и надежды Шлейхера на «приручение» нацистов в составе правительства останутся тщетными. Тем не менее генерал был убежден, что другого пути нет. Как раз в это время по стране прокатилась новая террористическая кампания, умело подготовленная в поддержку требований фюрера. Начавшись с бойни в Кёнигсберге в вечер выборов, она продолжилась серией политических убийств, налетов на штаб – квартиры центристов и социалистов, грабежами банков и магазинов, поджогами домов политических противников. Всего за несколько дней после выборов 25 человек было убито в уличных столкновениях, лишились жизни 5 офицеров полиции, а уж раненых никто и не считал. Шлейхер доказывал, что участие нацистов в правительстве может привести к разрыву между нацистскими министрами и военизированными формированиями. Министры захотят отмежеваться от неуправляемых штурмовиков и сами постараются держать их в узде. Это будет наилучшим способом обуздать нацистское движение и избавит рейхсвер от необходимости выступать против него. Ошибочность суждений Шлейхера о духе и составе нацистского движения не может не удивлять. Всего несколькими днями ранее Геринг и Рем сказали его помощнику полковнику фон Бредову, что штурмовики имеют право мстить «марксизму», что их годами тренировали именно для этой мести и они ни за что не позволят фюреру лишить их этого права.

Через два дня Шлейхер встретился с Гитлером в Мекленбурге, чтобы «отговорить его от подобных планов». Только фюрер и не думал сдаваться. Он заявил, что никак не может принять подчиненный пост, на котором его высочайший престиж окажется на заднем плане. Фюрер не только желал стать канцлером, он также требовал пост прусского рейхскомиссара для себя и посты министров внутренних дел, юстиции, сельского хозяйства, авиации, а также главы министерства образования и пропаганды, которое только предстояло создать в Пруссии и рейхе, для нацистов. Рейхстаг должен принять документ, наделяющий новое правительство всеми необходимыми полномочиями. Если он этого не сделает, то немедленно будет распущен. Шлейхер сказал, что, если Гитлер не согласен ни на что другое, кроме поста канцлера, он может выбрать своего соратника, который станет вице – канцлером нового правительства. На что Гитлер ответил, что подобное вообще невозможно. В соответствии с действующим у нацистов принципом единоначалия его люди должны советоваться с ним по всем важным решениям, а эта процедура, медленная и неудобная, парализует работу правительства. Шлейхер упорно не желал видеть, что Гитлер предлагает неприкрытый партийный режим – он считал, что в такой постановке вопроса есть свои плюсы. Если он хочет поручить нацистам правительственную ответственность, ему придется уступить пост канцлера Гитлеру, а министерство внутренних дел – второму лицу в партии – Грегору Штрассеру. Конечно, будут приняты должные меры предосторожности. Все остальные ключевые министерства будут отданы соответствующим экспертам, чтобы предотвратить «(нежелательные эксперименты». На таких условиях Шлейхер, пожалуй, был готов позволить Гитлеру возглавить правительство.