Френсис Кроуфорд - Две любви

- Я послала за вами, чтобы задать вам вопрос,- сказала королева,- или, по крайней мере, чтобы спросить вашего совета.

Анна Ош поклонилась, и когда Элеонора указала на складной стул возле себя, она села и стала ожидать, устремив неопределенно глаза на одну из перегородок палатки.

- Вы видели этого молодого англичанина, остановившего лошадь,- начала она.- Я хочу его вознаградить и послала ему пятьсот золотых, от которых он отказался.

Черные глаза быстро взглянули на лицо королевы, а затем снова отвернулись, ни одна черта лица Анны не шевельнулась. Последовало молчание, так как она не отвечала.

- Что же мне теперь делать? - спросила Элеонора после длинной паузы.

- Государыня,- ответила, задумчиво улыбаясь, смуглая дама,- я думаю, что, если вы прежде всего предложили ему золото, то теперь, хотя ему предложили бы королевство, он откажется, так как это благородный человек.

- Вы знаете его? - спросила почти желчно королева, и ее глаза сделались жестоки.

- Я его видела много раз,- ответила Анна,- но не разговаривала с ним. Мы говорили о нем с дамами, потому что он не походит на других рыцарей, живет один в лагере и часто во время похода едет верхом отдельно от других. Говорят, что этот англичанин беден, но наверно он честен.

- Что говорит о нем Беатриса Курбойль? - спросила Элеонора все еще желчным тоном.

- Беатриса? - заметила Анна.- Бедная молодая девушка моя приятельница! Я никогда не слышала, чтобы она говорила об этом дворянине!

- Неправда ли, она очень молчаливая? - спросила Элеонора.

- О, нет! - возразила Анна.- Иногда она бывала печальна и рассказывала мне, как ее отец женился на второй жене, которая не была к ней добра. Вспоминая о своем детстве, она говорит, как будто была девушкой знатного рода. Но вот и все.

- Она никогда не называла имени своей мачехи и не говорила об этом англичанине?

- Никогда, государыня, я в этом уверена. Но часто она бывает весела и остроумна, она заставляет нас смеяться даже когда мы, истомленные и усталые после целого дня похода, ожидаем наших горничных. Иногда она поет старые, очень странные нормандские песни времен герцога Вильгельма, и ее голос приятен. Она декламирует также песенки саксонских невольников, которые мы не можем понять.

- Я никогда не слышала ни ее смеха, ни песен,- задумчиво ответила королева.

- Она очень серьезно держится с вашим величеством, я это заметила,произнесла Анна,- может быть, это английский обычай.

- Я так думаю,- ответила Элеонора. В это время королева думала о Жильберте и спрашивала себя, бывает ли он когда-нибудь весел.

- Но вернемся к вопросу: что я должна сделать? - продолжала она холодно, равнодушно, но ее глаза наблюдали за Анной.- Что сделали бы вы сами? - прибавила она, видя, что благородная дама не отвечает.

- Прежде всего, я не послала бы ему денег,- ответила Анна Ош,- но что уж сделано, того не переделать. Ваше величество можете ему предложить только почести а не богатство.

- Он даже не рыцарь.

- Тогда дайте ему рыцарство, а также почести. Ваше величество сделали же своими рыцарями, например Гастона Кастиньяка... Ведь мода на получение рыцарства от одной церкви прошла.

- Я слышала, он говорил, будто желает добиться рыцарства от своей собственной государыни или вовсе не получать. Он даже не хочет поместить на своем щите девиз, как это делают многие, с целью показать во время сражения, что происходят из хорошего рода.

- Дайте ему тогда... девиз, который будет непрестанной честью для его дома и воспоминанием об отважном подвиге, совершенном из любви к королеве.

- А потом?.. И это все?..

- Потом! Если он человек, каким он кажется, назначьте его для какого-нибудь большого дела и прикажите ему еще раз рискнуть жизнью, на этот раз ради святого креста и любви к вашему величеству.

- Хорошо! Ваши советы всегда прекрасны! Что я могла бы ему приказать для испытания?

- Государыня, немцам изменили проводники греческого императора, а у нас других нет, так что и мы в свою очередь подвергнемся погибели, следуя за ними. Если бы вашему величеству было угодно приказать, чтобы этот англичанин выбрал людей, которым доверяет, и чтобы он все время шел впереди нас, пока мы не доберемся до Сирии, извещал бы нас и таким образом подвергался бы самой сильной опасности.

- Действительно, это была бы почтенная роль,- сказала королева бледнея, не заботясь, что глаза дамы устремлены на нее.- Он ни в каком случае не доживет до конца,- прибавила она тихим голосом.

- Лучше умереть за крест, чем жить или умереть ради любви к какой бы то ни было женщине,- сказала Анна Ош, и в нежном выражении, с каким она произнесла эти слова, слышалась пламенная вера.

Королева бросила на нее испытующий взгляд, спрашивая себя, в какой степени Анна Ош угадала ее чувства к Жильберту.

- А какой девиз помещу я на щите? - спросила она, меняя разговор с целью избежать, что касалось ее так близко.

- Крест,- ответила Анна.- Отчего не дать бы ему ваш собственный крест Аквитании?

Но королева ее не слушала, а как бы во сне видела Жильберта, скакавшего на верную смерть с гурьбой храбрецов, попавших в ловушку страшных сельджуков, которые пронзили его белую грудь, так что он упал мертвым на землю. Королева вздрогнула и как бы очнулась.

- Что вы говорили? - спросила она.- Я думала совершенно о другом.

- Я сказала, что ваше величество можете ему дать девизом крест аквитанский,- отвечала Анна Ош. Ее спокойные черные глаза следили за королевой не с подозрением, но с глубоким женским сочувствием. Она также любила пламенно, и на восьмой день после свадьбы ее муж отправился с другими рыцарями против мавров в южные горы, а его принесли домой через короткое время на щитах бездыханным трупом. Поэтому она взяла крест, не как другие дамы по легкомыслию, а искренно, желая найти смерть на поле битвы в надежде будущей жизни.

- Да,- сказала королева.- Он получит аквитанский крест. Найдите мне какого-нибудь рыцаря или оруженосца, который умел бы рисовать, и пошлите за англичанином.

- Государыня,- отвечала Анна Ош.- Я сама умею рисовать и с вашего позволения нарисую этот девиз на ваших глазах.

В те времена не было редкостью, чтобы французские дамы знали живопись лучше мужчин, и Элеонора с радостью приказала двум пажам принести ей щит Жильберта.

Но когда пришли пажи за щитом, то Альрик, лежавший в тени пред палаткой, жуя траву и мечтая об Англии, отказал им дать его. Он послал Дунстана спросить у Жильберта, как ему поступить.

Жильберт вышел сам на порог своей палатки и заговорил с молодыми людьми.

- Мы ничего не знаем, кроме того, что нам приказано принести щит королеве,- ответили они.

- Возьмите его и скажите от меня королеве, что я перед ней извиняюсь за старомодность моего щита с округленными наплечниками, так как он принадлежал еще моему отцу. Вы прибавите, что она может его взять, но я не продам его и ничего не возьму взамен.