Юрий Семенов - ВЫПУСК 2. ИСТОРИЯ ПЕРВОБЫТНОГО ОБЩЕСТВА

Основываясь на этих данных, американский этнограф Маршалл Салинз охарактеризовал охотников и собирателей как живущих в “первоначальном обществе изобилия”. Однако в целом, если и можно говорить об изобилии в обществе охотников и собирателей, то весьма относительном. Наряду с периодами, когда пищи хватало, были и такие, когда добыть ее было нелегко. Голодовки были нередким явлением, особенно у охотников, живших в условиях Крайнего Севера. Но несомненен факт, что у охотников и собирателей, начиная с какого-то момента, появляется немало свободного времени. А это означает, что на каком-то этапе развития они оказались в состоянии регулярно производить избыточный продукт. И почти все они со временем начали его создавать.

Пока не было регулярного избыточного продукта, общество не могло позволить ни одному из своих членов использовать создаваемый в нем продукт для каких-либо других целей, кроме физического его потребления. С появлением регулярного избыточного продукта объективная необходимость в такого рода ограничении отпала. Возникла реальная возможность использования членами коллектива созданного в нем продукта и для иных целей. И эта возможность рано или поздно с неизбежностью превратилась в действительность.

Реализация этой возможности была во многом ускорена одной из важных особенностей структуры первоначального готового человеческого общества. Как было показано в первом выпуске, пришедшая непосредственно на смену праобщине первобытная коммуна была одновременно и родом. Суть рода как определенного объединения людей заключалась в акойтии (от греч. а - не, койтус -половой акт), т.е. в абсолютном запрете половых отношений между его членами. Поэтому члены рода с неизбежностью должны были искать половых партнеров за его пределами, в других родах. Такое обыкновение в этнографической науке принято именовать экзогамией (от греч. экзо - вне и гамос -брак), хотя более точным был бы другой термин - экзокойтия.

Возникновение рода-коммуны было одновременно и появлением системы, состоящей из двух родов, связанных отношениями группового брака, - дуально-родовой организации. Реальный групповой брак не был суммой браков между индивидами, как его нередко понимают. На первых этапах своего развития он не только не предполагал, а наоборот, исключал браки между индивидами. Ведь половые и брачные отношения - не одно и то же. Половые отношения могут существовать и без брачных. Брачные отношения, включая в себя половые, никогда к ним не сводятся. Брак есть определенная социальная организация отношений между полами. Он предполагает наличие определенных, признанных обществом прав и обязанностей между связанными им сторонами.

Такие права и обязанности по отношению друг к другу существовали у родов, составлявших дуальную организацию. Каждый из них, строжайше запрещая половые отношения между своими членами, предписывал своим членам вступать в половые отношения с членами другого рода. Этим социальное регулирование половых отношений на первых порах и ограничивалось.

Для каждого конкретного человека обязанность вступать в половые отношения с членами другого рода являлась лишь указанием на круг лиц, внутри которого он имел право искать полового партнера и только. Кто же из данного круга лиц становился его половым партнером и на какое время - это определялось лишь доброй волей вступавших с связь. Вступление в половые отношения лиц, принадлежавших к разным родам, не давало им никаких прав друг на друга и не накладывало никаких обязанностей по отношению друг к другу. Индивиды, сами по себе взятые, не состояли в браке. Браком были связаны лишь две группы, два рода.

Вполне понятно, что члены родов, составлявших дуальную организацию, жили раздельно. Каждый из родов был самостоятельным социоисторическим организмом, первобытной общиной. В этих условиях человек всю жизнь принадлежал к коллективу, в котором родился, т.е. к тому, к которому принадлежала его мать. Поэтому первоначальные роды были материнскими.

Это отнюдь не означало, что принадлежность к роду определялась по матери. Человек принадлежал к данному роду вовсе не потому, что к нему принадлежала его мать, а потому, что от рождения входил в состав данного коллектива и ни в какой другой входить не мог. И лишь в последующем связь с матерью приобрела общественное значение. Она определяла его место в системе родственных отношений, а когда род перестал совпадать с общиной, то и его принадлежность к роду. Но на протяжении очень длительного времени только эта единственная линия родства и принималась обществом во внимание. Не предпринималось никаких попыток проследить линии родства, связывающие человека с другими членами рода. Не было никакого представления об общем предке всех членов рода. Ранний род в отличие от более позднего был беспредковым. Единственной формой, в которой осознавалось единство всех членов рода, был тотемизм. Всех членов рода объединяло наличие у всех их одного тотема.

Как было показано в первом выпуске, еще поздняя праобщина была подразделена на две обособленные группы, одну из которых составляли юноши и взрослые мужчины, а другую женщины и дети. Подобного рода обособление продолжало существовать и в роде-коммуне. Мужская и женско-детская группы в известной степени жили раздельно. Существовали мужские и женские хижины или группы хижин. Раздельно они и питались. По достижении определенного возраста мальчики переходили из женско-детской группы в мужскую. Женщины всю жизнь оставались в своей группе.

Отношения между полами, существовавшие на начальном этапе раннепервобытного общества, нашли свое отражение в самых ранних системах родства. Одна из важнейших особенностей любых терминов любых систем родства состоит в их относительном характере. Она наиболее ярко проявляется в самых поздних, описательных, или линейно-степенных, системах, характерных для классовых, цивилизованных обществ. Эти системы отчетливо эгоцентричны.

Отсчет родства в них всегда ведется от одного индивида (“я”, “эго”), выступающего в роли центра системы. От него отходят линии родства, связывающие его с другими индивидами. Одни индивиды выступают по отношению к нему как его родители (отец и мать), другие - как его братья и сестры, третьи - как его дети (сыновья и дочери) и т. п. И сам он выступает по отношению к одни людям как, скажем, сын, по отношению к другим - как брат, по отношению к третьим - как отец и т. п.

В самых ранних системах фиксируются отношения не непосредственно между индивидами, а между их группами и только тем самым между индивидами. В этих системах нет линий родства, кроме одной, которая связывает индивида либо только с матерью, либо только с отцом. Эта одна единственная линия, которую можно назвать филиацией, определяет его принадлежность к одной из групп родства и тем самым его отношение ко всем другим людям, входящим как в его группу, так и во все остальные.