Виктор Кудинов - Неволя

Бедному Осману ничего не оставалось, как нанять разбойных людей. Они и похитили для него девушку белым днем. Но влюбленному снова не повезло княжна приняла его за одного из насильников, отказалась ему подчиняться и при первой возможности сбежала на его же коне. Осман не скоро догнал её, потерял время, мало того, он полдня объяснял знаками о своей любви, а когда она поняла, что ей нечего бояться, нагрянули стражники и обоих, связанных, доставили во дворец.

Ханский кади рассудил дело по шариату: девушка-невольница должна быть возвращена Исмаил-беку, а Абу-шериф за свободу своего сына должен уплатить крупный штраф, равный двукратной покупной цене рабыни.

Абу-шериф, проклиная во всеуслышание свою скаредность, выкупил сына сейчас же. Не успели чернила высохнуть на бумаге, как Осман, удрученный своим несчастьем, с друзьями покинул двор кади и, как уверяют очевидцы, выехал из Сарая. Девушка же осталась в доме кади и будет находиться в нем до тех пор, пока не улягутся страсти простолюдинов. И только тогда Исмаил-бек сможет забрать её.

Многие считали, что кади рассудил справедливо, хотя всем было жаль и молодого Османа, раненного любовью, и бедную девушку, которой, видимо, придется стать наложницей дурака Абдуллы.

Вот что узнал Михаил на базаре. Расстроенный Ознобишин вывел из толпы своего вороного и с опущенной головой, пешком, пошел по узкой тенистой улочке. Он подумал, что благородный Осман и красавица составили бы достойную пару и девушка, хотя и угнетенная неволей, в конце концов примирилась бы и, кто знает, может быть, нашла свое счастье с ним, а теперь, что и говорить, её ждала жалкая участь.

Как раз в это время его окликнул Костка. Ознобишин остановился. Тверичанин с серьезным обеспокоенным лицом подъехал верхом на осле и сообщил, что Исмаил-бек отправился к кади за невольницей и, очевидно, сегодня поведет её домой.

- Ты знаешь, где он проживает?

- У малого арыка.

Михаил вскочил в седло и скомкал поводья. Вороной помчал его по переулку. Свежий ветер ударил в лицо, приятно холодя лоб и губы.

Проехав всю улицу, Михаил и Костка свернули на другую, длинную и узкую, с одним рядом тополей на правой стороне, и заметили в конце большую группу людей, идущих навстречу. Когда те приблизились настолько, что стал различим каждый человек, они увидели девушку в белых одеждах, рядом с ней Исмаил-бека с палкой в руке и другого мужчину в длинной хламиде, видимо его слугу. Чуть поодаль от них двигались мужчины, женщины и дети, беспрестанно что-то кричавшие. Это, очевидно, злило Исмаил-бека, потому что он несколько раз останавливался и взмахивал палкой. Люди тоже останавливались и ждали, но как только старик догонял слугу и невольницу, двигались следом.

Девушка не оглядывалась и не смотрела по сторонам, будто бы её ничего не касалось; она шла твердо и уверенно, очевидно зная, каким путем следует идти, и высоко и гордо держала голову, покрытую белой накидкой.

Михаил и Костка отвели вороного и осла к каменной ограде какого-то дома, уступая дорогу идущим, расстояние до которых составляло теперь не более тридцати шагов.

И тут случилось то, чего никто не мог ожидать.

Когда они спешились, из переулка, позади них, вышел мальчик, ведя на поводу серую в яблоках лошадь под простым кожаным седлом. Михаил и Костка не придали этому никакого значения. Мало ли ходит по улицам отроков с оседланными лошадьми своих хозяев? Тем временем мальчик с лошадью приблизился к девушке и Исмаил-беку. Глухой ропот недовольства в толпе усилился. Несколько человек - Михаил хорошо запомнил бритоголового парня и старого изможденного дервиша с клюкой - стали хватать бека и его слугу за одежды, за руки. Те, отбиваясь от них, вынуждены были задержаться, этого было достаточно, чтобы девушка отделилась ото всех на десять шагов, а мальчишка с лошадью подошел к ней. Еще шаг, и они поравнялись.

Девушка метнулась к лошади, мальчишка покатился кубарем, а та упала животом на седло, вставила ногу в стремя - и вот она уже верхом, развернула лошадь и поддала ей пятками под живот.

Исмаил-бек и его слуга бросились за ней, несколько голосов заорали: "Держи!"

Серая в яблоках с места понеслась как ветер. Размотавшаяся с девичьей головы накидка вытянулась и затрепетала за спиной, затем отделилась от неё и, извиваясь, медленно опустилась на дорогу. Из переулка выскочил всадник в темной одежде и меховой шапке, сдвинутой на глаза. Не оглядываясь, он помчался на своем скакуне вперед, а девушка на серой - за ним.

Мимо изумленных Михаила и Костки пробежал кричащий слуга, потом, ковыляя и потрясая палкой, старик, которого обгоняли мальчишки и женщины. Исмаил-бек споткнулся и упал. На него сразу налетело несколько человек, образовалась куча отчаянно барахтающихся тел.

Михаил с Косткой переглянулись, поняли друг друга и разом оказались один на спине вороного, другой на спине осла. Пробиться сквозь бежавшую толпу им удалось не сразу. Их приняли за преследователей и всячески препятствовали их продвижению, кричали оскорбления, махали палками и плевали им вслед. Михаил понимал чувства этих людей и не обижался на них, а лишь направлял коня в образовавшиеся проходы, громко прося: "Посторонись! Задавлю! С дороги!"

И вот наконец его жеребец выскочил на простор. Издали он видел, что беглянка завернула в проулок. Судя по направлению скока её лошади, она рвалась к окраине города, в предместье. Это было правильное решение. Кобыла под ней была славная, резвая, молодая. Нелегко было его вороному сократить расстояние, возникшее из-за задержки. Кроме этого, приходилось соблюдать осторожность - как бы кого не задеть, не сбить, не наскочить на телегу или других всадников.

А их становилось на пути все больше и больше. Они появлялись откуда-то со стороны, то слева, то справа, то по одному, то парами, все на прекрасных резвых скакунах. И что странно - они мчались в том же направлении, что и девушка. Вначале Михаилу показалось, что они здесь случайно, сами по себе, однако всадники сбились в довольно плотную группу, двадцать лошадей и двадцать человек. Мало этого, они поворачивали друг к другу головы и переговаривались, а это значит, они знакомы и собрались вместе для какой-то общей цели. Уж не погоня ли это? Однако его подозрение скоро развеялось, ибо всадники были молоды, почти одного возраста, хорошо одеты и вооружены. Они нисколько не походили на слуг Исмаил-бека, а тем более на ханскую стражу, пустившуюся в погоню. То были сыновья богатых беков, эфесы их сабель, убранство сбруй и седел сверкали богатой отделкой, позолотой, шапки их были сшиты из лучших мехов, а одежда - из генуэзских тканей. Это могли быть только друзья Османа, его верные товарищи. Вначале они ссудили его деньгами, чтобы выкупить любимую, а теперь, находясь позади, составляли надежную охрану для беглецов.