Карл Клаузевиц - 1812 год. Поход в Россию

Русские потеряли в этих боях в общем около 30 000 человек; так как до сражения у Бородина они пополнили свои силы приблизительно 20 000 человек, то их боевые силы уменьшились в итоге всего на 10 000 человек. Французы же имели под Смоленском 182 000 человек, а под Бородином 130 000. Их убыль составляла, следовательно, 52 000 человек, из которых 16 000 были откомандированы, а именно — дивизия Пино, двинутая на Витебск, — 10 000 человек, и дивизия Лаборда, оставленная в Смоленске, — 6000 человек. Отсюда вытекает, что потери французов в боях, а также больными и отставшими достигали 36 000 человек.

Таким образом, силы обеих армий все более приближались к точке равновесия.

Бои под Смоленском, как мы видели, приняли форму и оборот, вполне отвечавшие для русских смыслу кампании 1812 г., однако даны они были большей частью из побочных соображений и без отчетливого понимания перспектив этой кампании. Продолжение отступления по прямой дороге, последовавшее затем, происходило исключительно под давлением обстоятельств. Барклай в своем сознании отнюдь не был доволен результатами напряженных усилий, сделанных под Смоленском, хотя и вынужден был делать вид, что рассматривает их как полупобеду; жутко было на его душе; тяжким бременем лежало на его совести сознание, что он приближается к Москве, не попытавшись хорошо подготовленным генеральным сражением остановить или отбросить вторгнувшегося неприятеля. Генеральный штаб ощущал эту потребность в решительном сражении в еще большей степени. Итак, было решено на первой же выгодной позиции, какая встретится на Московской дороге, дать нормальное оборонительное сражение.

Генерал-лейтенант барон Карл Федорович Толь — генерал-квартирмейстер армии Барклая де Толли, а затем соединенных русских армий. Дж. Доу.

Первая подходящая позиция нашлась у селения Усвяты, за речкой Уша, в одной миле не доходя до Дорогобужа, куда армия прибыла 21-го. Полковник Толь, который обычно находился в одном переходе впереди, для осмотра позиций на следующий день открыл здесь удобное поле сражения, которое, казалось, обещало наилучшие результаты. Автор этого труда, который как раз в этот период несколько дней находился при Толе, имел возможность близко познакомиться с его мыслями по этому вопросу. Действительно, позиция была чрезвычайно выгодная, но ее нельзя было назвать очень сильной. Она упиралась правым флангом в Днепр, а перед ее фронтом протекала небольшая речка Уша. Последняя незначительна, и долина ее неглубока; все же эта речка образует известное препятствие для наступающего, причем плоский скат долины был весьма благоприятен для действия огня русской артиллерии. Местность перед фронтом в общем была открытая и удобная для обозрения; в тылу она имела отчасти закрытый характер, что давало возможность скрыть от противника свое расположение. Эту позицию должна была занять Первая Западная армия, Вторая же под командой Багратиона должна была расположиться в резервном порядке на расстоянии часа ходьбы назад к Дорогобужу, вследствие чего она оказалась бы стоящей уступом за левым крылом Первой армии. Посредством такого скрытого расположения армии Багратиона Толь рассчитывал не только обеспечить левый фланг, который не примыкал к какому-либо препятствию, но и получить возможность перейти в неожиданное для противника наступление.

По-видимому, это была излюбленная идея полковника Толя, так как мы встречаем тот же прием в Бородинском сражении, в котором соответственным образом на уступе был расположен усиленный ополченскими дружинами корпус генерала Тучкова; но это повторение было выполнено в меньшем масштабе, так как, во-первых, генерал Тучков не располагал такими силами по сравнению с теми, какие были у Багратиона, и, во-вторых, последний должен был располагаться гораздо глубже. Автор всегда считал такое расположение весьма целесообразным, он полагал также, что прикрытие флангов там, где естественные препятствия такового не предоставляют, достигается лишь при помощи отодвинутых назад сравнительно сильных резервов, действие которых, таким образом, приобретает более или менее наступательный характер. Поэтому автор проявлял особый интерес к идеям полковника Толя, полагая, что если не сегодня-завтра предстоит сражаться, то лучше сражаться здесь, чем в каком-либо другом месте.

Но генерал Багратион был чрезвычайно недоволен этой позицией: маленький холм, находившийся по другую сторону Уши впереди правого фланга, был признан господствующим над позицией пунктом, и это признавалось основным недостатком данного плана. Полковник Толь, человек чрезвычайно упорный и не слишком вежливый, не захотел сразу же отказаться от своей идеи и стал возражать, что в высшей степени раздражало князя Багратиона, который закончил разговор довольно обычным в России заявлением: «Господин полковник! Ваше поведение заслуживает того, чтобы вас поставить под ружье». В России подобное выражение является не только фразой; как известно, там может состояться в законном порядке своего рода разжалование, причем самый знатный генерал, по крайней мере формально, может быть сделан рядовым. К этой угрозе никак нельзя было отнестись с пренебрежением. Барклай смог бы заступиться за своего генерал-квартирмейстера, лишь выступив в качестве главнокомандующего, и категорическим приказанием заставить князя Багратиона замолчать и повиноваться, но он был далек от этого.

Проявить такую авторитетность, пожалуй, было для него и практически невозможно вследствие сложившихся взаимоотношений; к тому же он не обладал достаточно властным характером для такого выступления. Не подлежит также сомнению, что по мере приближения Наполеона решимость дать сражение в нем ослабевала. Итак, оба генерала решили отказаться от позиции, которую так расхваливал полковник Толь, и 24-го занять другую, на одну милю позади, у Дорогобужа, которую князь Багратион признавал гораздо более выгодною.

По мнению автора, эта позиция была отвратительна: перед фронтом ее не было никакого препятствия для подступа к ней, а обзор отсутствовал полностью; довольно обширный, извилистый и всхолмленный Дорогобуж находился позади правого крыла; часть войска, а именно — корпус Багговута, располагалась по другую сторону Днепра на еще более невыгодной позиции. Автор от этой перемены был в отчаянии, а Толь пришел в состояние тихого бешенства. По счастью, и это решение оказалось недолговечным; в ночь с 24-го на 25-е армия снова двинулась дальше. Так прошли еще четыре перехода, до 29 августа; постоянно высказывали намерение принять на следующей позиции бой и всякий раз отказывались от него, как только приходили на эту позицию.