Александр Зданович - Органы государственной безопасности и Красная армия: Деятельность органов ВЧК — ОГПУ по обеспечению безопасности РККА (1921–1934)

Как мы видим, у И. Сталина имелись некоторые сомнения в виновности М. Тухачевского. Генсек предложил отложить решение вопроса об его аресте до середины октября и обсудить его в узком кругу членов Политбюро. Об этом И. Сталин уведомил и В. Менжинского, порекомендовав пока «ограничиться максимально осторожной разведкой» [979] ЦА ФСБ РФ, ф. 2, оп. 8, д. 258, л. 248. .

Отсутствие у «первого лица» готовности к принятию решительных мер руководство ОГПУ расценило как нежелание втягивать командующего ЛВО в следственные процедуры, и это сказалось на допросах ранее арестованных военнослужащих. Так, бывший начальник ПВО УВО С. Кремков информировал помощника начальника Особого отдела ОГПУ Л. Иванова о запрещении со стороны оперработников давать показания на М. Тухачевского [980] Там же, арх. след. дело Р-28468, т. 2, л. 84. .

Несколько дней спустя, не дождавшись ответа, С. Кремков написал записку следователю Гирину, где сетовал на то, что «по вопросу о т. Тухачевском и его группе Вы не уполномочены со мною беседовать» [981] Там же, л. 74. .

14 октября 1930 г. после возвращения в Москву генсек принял для срочного доклада В. Менжинского и начальника Особого отдела ОГПУ Я. Ольского. Рассеять сомнения вождя они не смогли [982] Минаков С. Сталин и его маршал. М., 2004. С. 430. .

В конце октября 1930 г., обсудив еще раз показания на М. Тухачевского, И. Сталин, Г. Орджоникидзе и К. Ворошилов решили поприсутствовать на очных ставках подозреваемого с его основными обвинителями — Н. Какуриным и И. Троицким. Последние дословно подтвердили данные ранее показания. Тогда члены Политбюро опросили находившихся в Москве видных военных деятелей: Я. Гамарника, И. Якира и И. Дубового. Вспоминая этот эпизод во время заседания Военного совета при НКО в июне 1937 г., И. Сталин воспроизвел поставленный перед указанными лицами вопрос: «Правильно ли, что надо арестовать Тухачевского как врага? Все трое сказали „нет“, это должно быть какое-нибудь недоразумение, неправильно» [983] Военные архивы России, вып.1. С. 105. .

Внеюридические действия членов Политбюро, занявшихся опросом высокопоставленных военных, и одновременное игнорирование показаний Н. Какурина, И. Троицкого, а также материалов очных ставок можно объяснить только одним: в конце 1930 г. И. Сталин не хотел избавляться от столь популярной в армии фигуры, как М. Тухачевский, и порождать у других крупных командиров РККА сомнения в их дальнейшей судьбе, что, несомненно, повлияло бы на политическую лояльность последних. Генсек не дал также указания развернуть уже имевшиеся показания на С. Каменева и Б. Шапошникова.

Полученные следствием материалы были отправлены в архив и оказались востребованными лишь в 1937 г.

Многие из арестованных по делу «Весна» и по другим делам, заведенным в конце 1930 — начале 1931 гг. следственным производством, были Коллегией ОГПУ и тройкой ГПУ УССР приговорены к исправительным работам на срок от 3 до 10 лет либо к ссылке. Однако уже в конце 1931 г. и в течение нескольких последующих лет они были освобождены из заключения и даже возвращены на службу в РККА на высокие должности. Часть бывших офицеров и генералов расстреляли. Так, всех бывших военнослужащих белых и националистических армий, арестованных в 1930–1931 гг. в Москве (31 человек), приговорили к высшей мере наказания, приведя приговор в исполнение [984] Тинченко Я. Указ. соч. С. 248–249. .

Больше повезло объектам АНД «Генштабисты» и разработки «Моряки»: они дожили до периода массовых репрессий в 1937–1938 гг., хотя их использовали уже не на командных должностях, а лишь в военно-учебных заведениях и технических управлениях.

По крайней мере, можно уверенно говорить, что вопрос о «военспецах» как злободневная задача для органов госбезопасности перестал существовать.

Победоносное окончание Гражданской войны и иностранной интервенции совсем не означало наступления длительного периода мирного развития нашей страны.

Государство находилось в кольце противников, которые, с одной стороны, реально опасались проникновения «большевистской заразы» и поддержки силами Красной армии революционных вспышек, а с другой, сами не прочь были предпринять военные операции, рассматривая как благоприятный фактор периодически осложнявшуюся социальную и экономическую ситуацию в СССР. Ощущение «осажденной крепости» прочно укрепилось в умах советского политико-государственного и военного руководства. Отсюда и пристальное внимание к состоянию обороноспособности, положению в армии и военной промышленности. А положение это было безрадостным, и исправлять его приходилось ценой неимоверных усилий, не исключавших, а зачастую предопределявших многочисленные ошибки и издержки. «Переход от войны к миру, — констатировал В. Ленин в своем выступлении на X съезде РКП(б), — потребовал таких потрясений, которые далеко и далеко не были нами учтены» [985] Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 43. .

В циркулярном письме ЦК РКП(б) «О Красной армии» от января 1921 г. содержалось предостережение, относящееся к области военного строительства: «Каждый неосторожный шаг может оказаться роковым» [986] КПСС о Вооруженных силах Советского Союза. Документы 1917–1968. М, 1969. С. 148. .

Но кто мог априори определить этот шаг? Ведь все приходилось делать впервые. Позаимствовать опыт создания армии мирного времени, но готовой к немедленному реагированию на угрозу территориальной целостности страны и новой власти, а также воссоздания в кратчайшие сроки военной промышленности было негде. Сюда следует добавить тотальную нехватку всех видов ресурсов, которую зачастую пытались компенсировать чрезмерным давлением на людей, включая и военнослужащих. Вот, к примеру, реакция председателя Совета труда и обороны, руководителя советского правительства В. Ленина на затруднения, возникшие по ходу сокращения Красной армии и частичной ее демобилизации: «Вся суть в том, что военная бюрократия желает сделать „по-хорошему“: вези на железных дорогах (демобилизованных — A. З ). А на железных дорогах и 2 года проводят. „Пока“ давай одежу, обувь, хлеб. Надо в корне изменить: перестать давать что бы то ни было. Ни хлеба, ни одежи, ни обуви. Сказать красноармейцу: либо уходи сейчас пешком „без ничего“. Либо жди 1 год на 1/8 фунта и без одежи, без обуви. Тогда он уйдет сам и пешком» [987] В. И. Ленин. Неизвестные документы 1891–1922. М, 1999. С. 426. .

Чуть раньше он же предложил Л. Троцкому «прикрыть» (с точки зрения снабжения углем) весь военный флот на год, отдав запасы на железные дороги и на фабрики. «Пусть флот пострадает, — писал В. Ленин, — а соввласть выиграет» [988] Там же. С. 423. .