Г Кунгуров - Артамошка Лузин

Чагада слышала, как лючи всю ночь шептались, и только когда солнце начало вставать, они уснули. Страшно Чагаде, но она подумала: "Ноги старого отходили по земле, старому и смерть в радость", - и перестала бояться.

Саранчо и Панака сидели в дальнем чуме и, зажав головы, твердили одно и то же: "Как быть? От лючей добра не увидеть. Однако, товар везли лючи шибко далеко, не повезут же они его обратно. Раньше белок, соболей, лисиц они отдавали князю своего рода Чемулану; он давал им табак, чай и муку. Что скажет князь, если узнает, что лючи его опередили?"

- Хо, беда будет! - встрепенулся Саранчо. - Война будет!

- Не откочевать ли нам, пока злые лючи спят? - сказал Панака.

Вскочил Саранчо, выпрямился:

- Зачем кочевать! Лук мой крепок!

И сузились глаза Саранчо, нависли брови, налилась шея кровью. Страшен был гордый охотник.

Панака испугался:

- Лючей убьем, а куда добро их денем? Чужое добро в свой чум не возьмешь, под дождем не бросишь!

Саранчо задумался. И для него это был самый трудный вопрос.

- Чумы надо разбирать, скорее кочевать надо, - настаивал Панака. - От лючей добра не жди! Придут за ними много лючей, больше, чем комаров в мокрое время. Огненными палками бить будут. Не останется на земле Катагирского рода.

Саранчо смотрел бешеным волком, злобно скрежетал зубами, на побагровевшем лице дрожали мускулы, руки еще крепче сжимали лук.

В чум просунулась голова старой Чагады:

- Лючи глазами шарят, народ наш ищут.

И Панака и Саранчо пожалели, что ночь прошла так быстро. "Зимой, подумал Панака, - ночи тянутся долго-долго: успеешь и выспаться и у очага насидеться".

Тимошка и Войлошников поднялись рано и быстро начали выполнять то, что задумали вечером. Весь товар они вынесли из чума и разложили на земле ровными рядами. Даже бисер Тимошка высыпал из мешочка в чашку и поставил на видное место. Сумы с мукой развязал, пряники и леденцы разложил мелкими кучками. Оставив товар, Тимошка вместе с хозяином скрылись в тайге.

Чалык первый заметил, что лючи ушли в тайгу, и сообщил об этом всем. Из чумов вышли люди и понять не могли, что случилось. Саранчо поглядел вокруг:

- Ушли в тайгу без походных сумок. Значит, придут скоро.

Возле товара образовался круг. Все с любопытством рассматривали диковинные предметы.

Панака сказал:

- Положим рядом половину нашей добычи и уйдем. Если лючи добычу возьмут, а товар останется - добрая мена. Согласны ли?

Все молчали - думали. Наконец согласились. Около товара выросла большая куча пушнины. Шкуры серебристых белок, черно-бурых лисиц, дорогих соболей, белых, как снег, песцов искрились и переливались.

Положив добычу, люди разошлись по чумам, с тревогой и нетерпением ждали прихода лючей.

Тимошка издалека заметил кучу пушнины.

- А, проняли мы тунгусишек! Проняли! - зашептал он.

Войлошников был доволен таким торгом.

- Увезем ли все? - усомнился он.

Но Тимошка деловито заметил:

- Повадки тунгусишек мне известны: тут половина добычи, а то и меньше. У них такой закон!

Купец от удивления заморгал часто-часто, но тут же сделался строгим, нахмурился:

- Да, столь добра отдавать за эту пушнину обидно, бесприбыльно... Ишь, нашли дурня!

- Все отдадут! - уверенно заявил Тимошка. - Я к ним с подходцем, они у меня отдадут.

Из чума выглянула чья-то голова. Тимошка с насмешкой крикнул:

- Эй ты, талалай-балалай, подь-ка сюда! - и поманил пальцем.

Голова мгновенно скрылась за покрышкой чума.

Из чума вышли Панака и Саранчо. Они несли по соболю. Подойдя к Тимошке, они низко поклонились и протянули дорогие подарки. Тимошка с превеликой важностью принял подарки и с большим трудом разъяснил им: приходите - менять будем. Панака и Саранчо поняли.

Тимошка размахивал руками, сердился:

- Мы весь товар клали, а вы - половину. Какая же это мена!

Панака в страхе подумал: "Лючи в наши сумки не смотрели, а все знают!"

У места торга вновь собралась толпа. Войлошников прикидывал: на двадцати оленях, пожалуй, не увезти столь добра. Зародилась тревога. Тимошка выбивался из сил; он держал в каждой руке по чайнику и назойливо совал их Панаке и Саранчо.

- Вот дурень! - прошипел Войлошников. - Видно, запамятовал - и наш дорожный чайник отдает гунгусишкам!.. Чай в дороге в твоей шапке варить будем, что ли? - шепнул он на ухо Тимошке.

Тимошка хмуро сощурился, смешно щелкнул языком; без слов, мол, понимай и не мешай верному слуге твоему дело делать.

...Торг подходил к концу. Сели пить чай. Разливать взялся сам Тимошка. Незаметно в каждую чашку он подлил водки. Выпили люди, повеселели и стали смелее. Тимошка вынул из мешка бутылку с водкой:

- Хорошо меняли, угощаю! - и разлил водку по чашкам.

Панака, Саранчо, Одой и другие мужчины сидели взлохмаченные и потные. Тыкыльмо дважды уронила чашку - плохо слушались руки, плохо видели глаза.

Тимошка опять наполнил чашки мужчин.

- Пей, другом будешь! - подмигнул он Саранчо.

Панака и Саранчо сидели обнявшись. Они раскачивались и ударялись головами, шапки слетели у них на траву, косички смешно болтались. Плыли перед глазами и лес и горы, а небо, казалось, свалилось на землю. Одой громко смеялся. Саранчо и Панака пытались встать на ноги и падали. Тимошка помог им подняться. Они взялись за руки, пошли плясать, но опять свалились. Одой дергал Войлошникова за рукав, пальцем показывал на склон горы, покрытый голыми камнями:

- Я богатый стал... Видишь, сколько оленей! Все мои.

- Твои! Твои! - хохотал Тимошка и добавлял в чашки водки.

Ползали люди по земле, барахтались, плакали, смеялись, обнимали друг друга и вдруг затихли.

Чалык и Агада сидели в чуме и боялись выглянуть наружу.

- Лючи всем в голову худой ветер пустил. От этого люди попадали и встать не могут.

- Как кочевать будем? - затревожился Чалык.

- Боюсь! - задрожала Агада.

Тимошка поглядел вокруг мутными глазами:

- Пора.

- Ага, - мотнул головой Войлошников.

Они отправились в чумы.

- Пошарим! - хитро сощурился Тимошка. - Авось бог поможет - чем-либо поживимся.

В чумах хозяйничали сколько хотели. Тимошка нашел хорошенькие унты. Он тут же сбросил свои старые бродни и натянул на ноги обнову. В другом чуме попала ему шапка из лучших белок, искусно подобранных, опушенная голубым песцом. Тимошка мигом сунул ее за пазуху. Пушнины не нашли. В одном чуме сбились ребятишки в кучу; при виде лючи они шарахнулись в сторону и тихонько заплакали.

- Этих берем? - указал Тимошка на Чалыка и Агаду.

- Товарец добрый, берем! - обрадовался Войлошников. - Торопиться бы надо. Не опамятовались бы тунгусишки - убьют.

- У меня долго не опамятуются: зелье готовить я большой умелец! загордился Тимошка и важно взглянул на хозяина.

- Все по земле валяются, кто же в поводырях пойдет? - забеспокоился Войлошников.