Роже Каратини - Катары

«[...] Робен, сюда! Сюда, Готье!

Эй, с копьями сюда! Бей! Бей проклятых французов!

Колесо Фортуны повернулось! Слава Богу,

Он вернул нам Раймонде, Тулузского наследника,

и пламя в наших сердцах вновь ярко пылает!»

Монфор не растерялся: ему было за семьдесят, и он еще не такое повидал за свою жизнь воина. Он верил в своих рыцарей и в свое оружие, и не городским беспорядкам было его испугать. Едва заслышав шум, он направился к монастырю Сен-Сернен, по-прежнему остававшемуся в руках крестоносцев, и стал расспрашивать своих людей. Получив необходимые сведения, он быстро отдал приказы и начал бой против войск «Раймонде».

Когда мы читаем эту вторую часть «Песни о крестовом походе», анонимный автор которой, как мы уже говорили, в отличие от Гильема из Туделы, был благосклонен к тулузским националистам, нас удивляет то, с какой быстротой при любых обстоятельствах реагировал на все Монфор, несмотря на возраст, шла ли речь о том, чтобы отправить в бой своих рыцарей или же биться самому. Семидесятилетний граф и французские бароны, среди которых любой годился ему либо в сыновья, либо во внуки, сражались день и ночь едва ли не неделю. Как следует из текста «Песни о крестовом походе», Монфору удалось завлечь тулузцев в предместье Сен-Сиприен («Новой Тулузы»: мы настоятельно рекомендуем читателям взглянуть на план в Приложении).

Главные сражения происходили сначала рядом с приютом Грав на левом берегу Гаронны, и все они заканчивались победой тулузцев. Те, как сказано в «Песни о крестовом походе», теснили и гнали французов, сбрасывали их в воду «шаткими гроздьями»; выжить удалось только тем из крестоносцев, кто хорошо умел плавать. «Остальные — прощайте!» — почти весело замечает анонимный автор. Кроме того, он описывает, как плыли по реке копья, шлемы и доспехи французов, прибавив, что первым из знатных крестоносцев погиб некий Рауль ле Шампенуа. Французы вернулись из этого сражения пристыженными, и Монфор встретил их «жестокими насмешками» [131] Дословно это можно перевести так: «И Монфор жестоко их выбранил». :

«Браво, сеньоры, браво! Вы одержали над горожанами

необыкновенную победу!

Все побеждены и взяты в плен, прекрасно! Как,

я ошибаюсь?

Ради Пресвятой Девы, скажите, неужели они так отважны,

что вы вернули этим людям их оружие?»

Монфор, разозлившись на отсутствие воинского духа у крестоносцев, вновь перешел реку и отправился в Нарбоннский замок, чтобы устроить там военный совет, который продолжался до поздней ночи и куда были приглашены кардинал-легат, епископ Фульк и уже упоминавшиеся выше полководцы.

«Сохрани меня Боже потерять хоть пядь этой земли, хозяином и господином которой я стал священным решением папы и его соборов, — сказал Монфор. — Но взгляните на меня сегодня — разве так выглядит хозяин? Мне необходимо завоевать Тулузу не позже чем через месяц, поскольку у меня ни гроша не осталось, чтобы продержаться; если мне придется свернуть лагерь до того, как я одержу победу, за последствия будет расплачиваться Церковь, и вера будет утрачена».

Тогда граф де Суассон указал Монфору на то, что он не имеет права требовать себе Тулузское графство, поскольку Латеранский собор, своим решением отнявший его у Раймонда VI, терпевшего на своих землях еретиков, тем не менее официально Монфору его не передал и тот остается лишь временным его обладателем; феодальное право требует, чтобы сюзерены этого графства, французский и английский короли, по всем правилам сделали его законным владельцем феода. Однако граф ничего и слышать не желал. Он, по его словам, уже все, что требовалось, доказал, завоевав Бигорр, Керси, Ажене, альбигойские земли и владения Комменжа. Теперь ему осталось лишь подчинить себе Тулузу, и тогда Святая Церковь может быть уверена в том, что в Лангедоке не осталось места, где приютили бы еретиков. В заключение он произнес: «Завтра, с первыми лучами солнца, мы проломим брешь в городской стене; благодаря исполинской подступной машине [132] В оригинале обозначенной как «chatte»; авторская сноска к этому слову поясняет, что обычная машина этого рода представляла собой большой деревянный ящик, объемом примерно в двенадцать кубических метров, куда в последнюю минуту запускали десяток солдат. (Примеч. переводчика.) , которую я велел построить, мы постепенно доберемся до стен Тулузы, и тогда сможем обстреливать и разрушать один квартал за другим».

Амори де Краон грубо перебил Монфора (ПКП, лесса 203, которую мы пересказываем современным языком): «Позвольте мне, сеньор, задать вам глупый вопрос: каким же образом вы рассчитываете за это взяться? Еще ничего не решено: в городе полно съестных припасов, и измором вы его не возьмете, голод вам не союзник. Взять его приступом? При малейшей попытке это сделать тулузцы выйдут из города и нападут на вас в чистом поле, за пределами вырытых вами траншей. Вы никогда не сможете окружить их и загнать в ловушку: Тулуза — это не Бокер, не Мюре и не Кре. Так что прошу вас, перестаньте хвастаться тем, как вы возьмете Тулузу: до победы еще далеко».

«Сеньор Амори, вы что же, на их стороне? — ответил ему кардинал-легат. — У вас нет доверия к Церкви, которую я здесь представляю? В этом грехе вы завтра покаетесь и в наказание будете посажены на черствый хлеб и воду; такому же наказанию будет подвергнут и Рауль де Суассон. Так угодно Господу».

«Вы говорите, Господу так угодно? — отозвался Амори. — Но во имя какого же закона? В какой божественной книге вы его нашли? В каком из Святых Евангелий, в какой из заповедей сказано, что справедливо лишить наследника земли, принадлежавшей его предкам?»

«До этого еще не дошло, — признал Монфор. — И тем не менее, сеньор Амори, говорить так с кардиналом-легатом, как говорили вы, — тяжкий грех, так что будьте благоразумны и покайтесь, как вам было сказано».

Спор, как говорится в «Песни о крестовом походе», продолжался до поздней ночи. Наутро, с первыми рассветными лучами, Монфор снова вернулся к своему намерению разрушить стену Тулузы при помощи исполинской подступной машины, нарочно для этого построенной. Запели трубы и рожки, Монфор созвал своих людей, и огромный ящик, который «мощно толкали под яростные выкрики» (ПКП, 203), вместе со стенобитной машиной не без труда подтащили от Нарбоннского замка к стенам города.

Едва управились с этой работой, как тулузцы со стен, где они установили свою машину-требюше, принялись обстреливать сооружение Монфора. Первый снаряд — камень весом в двести или триста фунтов — просвистел в воздухе, обрушился на деревянную крышу ящика и разнес в клочья его крепления, ремни, железные оковки и просмоленные кожаные навесы, защищавшие тех, кто управлял машиной, от стрел и дротиков. Монфор был в отчаянии. Еще один такой выпад, и от его подступной машины, на строительство которой потребовалось десять дней, останутся щепки; а за те десять дней, которые у него уйдут на то, чтобы построить новую машину, Раймонд VI, воспользовавшись удобным случаем, полностью завладеет Тулузой. И «благородный граф» вскричал: «Иисусе, Спаситель наш, еще один подобный удар — и Церковь, и Крест навсегда погублены!» Бароны принялись его утешать, человек двадцать взялись за дело, стараясь откатить машину в безопасное место, но второе тулузское ядро рассекло воздух и обрушилось на огромный деревянный ящик. Люди, суетившиеся вокруг него, смертельно раненные, повалились на землю, те же, кого не задело выстрелом, обезумев от страха, пустились бежать. Граф, оставшийся в одиночестве, вопил во все горло, требуя, чтобы они вернулись: