Тоби Грин - Инквизиция: царство страха

Становится ясно, что существовало представление о том, что Мартинеш Маскареньяш не полностью отрешен от мирских дел.

Гардероб преподобного инквизитора Франсишку да Кастро, как показало его завещание, иллюстрировал другой вид коррупции, не менее распространенный. Документ позволяет составить некоторое представление об образе жизни, который вел этот человек, погруженный в свои битвы с ересью. В его гардеробе находились предметы одежды из камлота, халаты, плащи без рукавов, кожаные куртки без рукавов, бриджи, черные шелковые носки, дамасская широкополая шляпа от солнца, береты. Все это хранилось в больших кожаных чемоданах, дамасских сумках и больших сундуках.

На самом-то деле нам не следует допускать ошибку, полагая, будто у верховного инквизитора имелась только одна дамасская широкополая шляпа от солнца! Нет, у него были две круглых шляпы с низкой плоской тульей и зелеными шнурами (для двора), еще одна (для путешествий), а также две шляпы из пальмовых листьев, украшенные тафтой, черными и зелеными лентами.

Да Кастро не относился к людям, которые вынужденно обходились без предметов первой необходимости. Даже плевательница и ночной горшок для путешествий, которые он обязательно брал с собой в поездки (предметы, предназначенные для сбора его святой слюны и мочи), были сделаны из серебра. У главы инквизиции не имелось недостатка в зеркалах, глядя в которые, он мог восхищаться собой. Великий инквизитор обладал золотым обеденным сервизом, большой скатертью для банкетов, которые устраивал, а также скатертями меньшего размера для личного использования.

Среди всего этого богатства великий инквизитор Франсишку да Кастро смог сохранять необходимую общественную субординацию. Пока он и его коллеги вкушали с золотых тарелок, слуги ели из блюд, сделанных из олова [1022] Baiao (1942), 57–70. .

Все это соответствовало гордости и нарочитости, полагающимся инквизиторам. Инквизиция была органом, управляемым статутом, как гласили рабочие правила. На аутодафе ее служители сидели в креслах, все остальные официальные чиновники располагались на скамейках. При дворе прокурору подавали стул, но он был меньше, чем стулья инквизиторов. В Галисии один чиновник потребовал от своих подчиненных, чтобы те снимали шляпы во время разговора с ним [1023] Contreras (1982), 320-21. Позднее прокурор получил выговор за подобное несанкционированное требование. .

Вся власть переходила к инквизиторам согласно иерархии. Выше был лишь авторитет апостолов-евангелистов, все остальные должны были подчиняться им.

Разве кто-нибудь может предположить, что все инквизиторы начинали жизнь лицемерами, готовыми говорить одно, а делать совершенно другое? Такой подход оказался бы слишком упрощенным. Самые знаменитые инквизиторы творили ужасающие вещи [1024] Саго Baroja (1968), 30–31. . Но и многих, кто «просто делал свое дело» и непреклонно поднимался вверх по карьерной лестнице, следовало обходить стороной [1025] Великолепный анализ карьеры в инквизиции приводится в работе Бетанкура: Bethencourt (1994), 119). В работе La Mantia (1977), 36 рассматривается вопрос о том, как это действовало на Сицилии, причем должность инквизитора была там трамплином для возведения в сан епископа. .

Возможно, точка зрения, что инквизиторы в организации гонений стали предтечами то ли Менгеле, то ли Эйхмана, тоже относится к слишком простым ответам. Люди, как показывают архивы инквизиции, владеют бесконечным числом способов организовать мучения себе подобным.

То, что видим мы, рассматривая жизнь инквизиторов и оперативных сотрудников трибуналов, представляет собой бесконечное злоупотребление властью.

Инквизиторы, подобные Хуану Ортису из Картахены, с его хищной победой над юной новобрачной Руфиной де Рохас, были чем угодно, только не аномальными личностями. Действительно, одним из лучших аргументов против тех историков, которые занижают роль и влияние инквизиции, является сама безнаказанность, которой пользовался весь персонал трибуналов, злоупотребляя своей властью. Если бы их не боялись, а их власть не оказалась бы несоразмерной, некоторые ужасные вещи, которые могли совершить чиновники, безусловно, просто не происходили бы.

В Галисии, духовном центре Испании и пункте назначения великих паломничеств из Франции, между двумя инквизиторами испортились отношения. Как только вокруг Сантьяго раскрыли сеть конверсос, исповедующих иудаизм, инквизиторы Муньос де Ла Куэста и Очоа начали писать послания с жалобами друг на друга.

В июле 1607 г. Муньос де Ла Куэста обвинил Очоа в том, что последний настаивал — мол, все процессы следует выполнять только так, как хотел он. Имелась жалоба и на необоснованное затягивание судов над обнищавшими заключенными, что вызывало увеличение финансовых расходов трибунала.

В 1609 г., когда количество заключенных в Галисии увеличилось настолько, что Супрема приказала построить дополнительные здания под тюрьмы, Муньос де Ла Куэста заявил, что Очоа присвоил некоторые из строений, чтобы расширить собственные апартаменты.

Супрема осудила Муньоса де Ла Куэсту из-за разногласий, возникших между инквизиторами. Поэтому Муньос, почувствовав угрозу увольнения, организовал анонимное письмо, направленное в Супрему. Там перечислялись различные нарушения, допущенные Очоа [1026] Contreras (1982), 328-33. .

Супрема, устав от постоянных перепалок между двумя высокими чиновниками, направила своего представителя для выяснения положения дел в трибунале. Этим представителем назначили инквизитора Сарагосы Дельгадильо де Ла Канала. Он быстро сформулировал свыше шестидесяти обвинений против обоих врагов. В них включалось и то, что оба передавали в руки своих друзей конфискованное имущество, которое они присваивали [1027] Там же, 333–337. . Однако самыми потрясающими для людей, которые призваны стоять на защите священного закона, стали их открытые сексуальные прегрешения. Нельзя забывать, что инквизиторам, как предполагалось, следовало пресекать наряду с другими богохульствами и то, что скрывается за фразой «обычный блуд не есть грех» (см. главу 5).

Среди обвинений, выдвинутых против Муньоса де Ла Куэсты, было и посещение парков на окраине города, где он соблазнял женщин. Инквизитор привез в Сантьяго девушку, которую звали Мария. Ей было всего пятнадцать или шестнадцать лет. Он завалил ее подарками. Муньос сопровождал замужних женщин в театр, приглашая их зайти днем к нему в кабинеты в конторе трибунала. Всем было известно, что он спал с ними, что этот человек даже пытался соблазнять монахинь через третьих лиц [1028] Там же, 339. .