Луис Ламур - Флинт

Вошли Скотт с Отеро, и теперь пяти ковбоям с "Кейбара" противостояли семь человек Болдуина.

- Пошли, - сказал Геддис Милту Райану, - хозяйка, наверное, уже готова.

- Иди, если хочешь, - сказал Райан, - а я такое ни за что не пропущу.

Геддис заметил, что у Милта под долгополой накидкой висит на плече дулом вниз любимый винчестер. Раз десять Геддис видел, как Райан стреляет из такого положения, выхватывая карабин правой рукой, поддерживая левой и стреляя с бедра. Получалось быстрее, чем из револьвера.

Начал Алкотт - тощий юнец с волчьим лицом и худой шеей, высовывавшейся из рубашки без воротника.

- Те, кто работает на женщину, - сказал он, - не мужчины. Сандоваль внимательно следил за Милтом Райаном - его он боялся больше всех.

Когда заговорил Алкотт, парни с "Кейбара" отпрянули от стойки, а какой-то мальчишка из людей Болдуина с испещренным шрамами лицом схватился за револьвер. Карабин Райана выпрыгнул из-под накидки, и пуля ударила мальчишку в низ живота. Он завизжал и повалился назад, ударившись о стол.

По чистой случайности стол скользнул по полу, но эта случайность решила исход стычки.

Мальчишке не удалось выстрелить, а стол сбил прицел двух человек Болдуина. Геддис выстрелил дважды с расстояния в шесть футов и увидел, что два противника падают. Револьвер одного выстрелил в пол. Винчестер громыхал не умолкая. Райан только успевал передергивать затвор.

Алкотт отступил за край стойки, и в ту секунду, когда Райан выстрелил в первый раз и стол ударился о ноги двух ковбоев Болдуина, Алкотт понял, что ему не жить, если он останется здесь. Повернувшись, он закрыл руками лицо и нырнул в окно, увлекая за собой осколки стекла. Он упал, вскочил и бросился бежать.

Противник Райана был ранен, Алкотт ушел, двое других лежали на полу после выстрелов Геддиса. Ковбои с "Кейбара" перенесли огонь на оставшихся троих. Один из них, Сандоваль, уже упал, сраженный пулей Райана.

Все кончилось так же неожиданно, как и началось, и парни с "Кейбара" переглядывались, сами удивленные собственным везением. Перестрелка длилась не более десяти секунд, никого из них даже не задело.

- Пошли, закончим дело, - сказал Райан. - В городе еще полно людей Болдуина.

Один из раненых Геддисом попытался встать.

- Позовите доктора! - простонал он. - Мне плохо!

- Доктор живет рядом, - сказал Райан. - Сходи к нему сам.

Все ковбои с "Кейбара" направились к выходу.

Флинт не прибежал на помощь, как надеялся Болдуин. Он услышал пальбу, находясь в кабинете Дока Макгинниса, где старый врач, веветеран Гражданской войны и войн с индейцами, осматривал его.

Док Макгиннис взглянул на Флинта жестким проницательным взглядом.

- Что с вами?

- У меня рак.

Макгиннис положил дымящуюся трубку на стол. - Вот оно как! И кто же вам это сказал?

- Доктор Каллбертон. Маннинг Каллбертон из Нью Йорка. Не думаю, чтобы вы о нем не слышали.

- Ошибаетесь, молодой человек. Я о нем слышал. Мнит себя утешителем тех, кто протирает штаны на доходных должностях... да и сам он такой. Вряд ли отличит рак от фистулы, а сломанную руку от ангины. Он так долго лечил людей от воображаемых недугов, что растеряется от одного упоминания о настоящей болезни. Рак, да? Вы сильно похудели?

- Наоборот, немного поправился.

- Расскажите мне все.

Флинт описал симптомы, передал слова доктора Каллбертона и свое самочувствие.

Макгиннис тщательно осмотрел его, задал еще несколько вопросов, затем сухо произнес: - У вас такой же рак, как у меня. Это просто язва желудка. Он подошел к письменному столу. - Ведь вы Кеттлмен? Я слышал, что вы в городе. Язва - довольно распространенная болезнь у людей вашего круга. Слишком заняты, слишком напряжены, слишком мало отдыхаете и нерегулярно питаетесь.

Макгиннис уселся на край стола.

- Потерю веса в начале болезни следовало ожидать. Из того, что я слышал, вы вели не очень-то здоровый образ жизни для больного язвой. Все, что вам нужно - это отдых, сон и спокойная жизнь.

Флинт улыбнулся.

- Доктор, с тех пор, как я сюда приехал, я сплю и отдыхаю гораздо больше, чем прежде. Правда, стал меньше есть, но зато только говядину и говяжий бульон. И совершенно не беспокоюсь.

- А мне кажется, у вас есть причины для беспокойства, - с иронией сказал Макгиннис. - Вы хотите сказать, что все эти стычки вас не волновали?

- Конечно, нет. Мне нечего было терять, кроме жизни, которую я уже считал потерянной.

- Тогда можете начинать волноваться, потому что я думаю, ваша болезнь не смертельна. И вообще я бы сказал, что сейчас вы здоровы, как бык. Свежий воздух и отдых - лучшее для вас лекарство. - Он набил трубку. - Вода тоже помогает. В ней много щелочей. Как бы там ни было, сейчас ваше состояние намного лучше, чем когда вы приехали, судя по вашим словам.

Он вставил трубку в рот.

- Как вам известно, Нэнси просила обследовать вас после случая в Аламитос. Прекрасная девушка. Знал ее еще ребенком.

Флинт застегивал рубашку, но вдруг остановился и уставился в стену.

Он не умрет. Он будет жить.

Но ведь он женат.

- Я опоздал встретить ее на несколько лет, - сказал Флинт. - Я женат... Очень неудачно женат.

Снаружи по ступенькам загромыхали шаги. Флинт схватил оружейный пояс и прижался к стене. Второй револьвер он держал в руке.

Снаружи заскрепели доски веранды. Макгиннис уселся за стол и начал листать бумаги, как будто в кабинете больше никого не было. Флинт ждал, затаив дыхание и глядя на дверную ручку.

Снова заскрипели доски, зашуршала галька, открылась и закрылась калитка. Неизвестный гость ушел.

- Знаете, Док, по-моему, я испугался.

- Теперь и тебе есть, что терять, мальчик, Раньше, наверное, ты чувствовал себя так, словно тебя ничего не касалось.

Макгниннс пососал трубку.

- Мне кажется, Нэнси надеется на тебя, сынок. Ты уверен, что нужен жене?

- Ей никто не нужен, только деньги, Док. Деньги, положение в обществе и внимание мужчин, но не замужество. Она хотела убить меня, и, кажется, попытается снова.

- Есть развод. Люди косо на него смотрят, но для некоторых это единственный выход. Мне бы хотелось видеть Нэнси счастливой.

- Мне тоже. - Флинт засунул револьвер за пояс. - Сколько я вам должен, Док?

- Два доллара. В доме есть запасной выход, если хочешь.

- Я не так уж сильно испугался. Уйду, как пришел.

С континентального водораздела дул пронизывающий ветер, но черный дрозд на тополе пел свою бесконечную песню. Было очень поздно. В городе горели только несколько окон: в "Гранд-отеле", в салуне "Дивайд" и в конюшне, где он оставил лошадь.

Одно окно горело на втором этаже отеля. Это, должно быть, Лотти. Она никогда не любила ни ложиться спать вечером, ни вставать по утрам.

Он видел освещенное окно снаружи, а внутри, в комнате, на стуле с высокой прямой спинкой сидела Лотти. Напротив нее, в кресле-качалке, устроился Бакдан.