Луис Ламур - Майло Тэлон

Долго у нас пробудете? - спросил портье.

- День-два. - Я помолчал. Всегда надо первому дать причину приезда, чтобы потом о ней никто не допытывался. - Работал все лето. Подумал, что подошло время немного отдохнуть. Но меня могли видеть, когда я выходил из персонального вагона, поэтому я добавил: - Я не откажусь от хорошей работы, если подвернется случай. Я присматриваюсь. Хочу получить работу проводника у охотников или что-нибудь в этом роде. Думал, что ребятам в персональном вагоне нужен проводник, но оказалось, что не нужен. Им ничего не нужно. Даже гостей.

Портье покачал головой.

- Он тут два или три дня. Я слыхал, он интересуется землей. У них есть свой проводник или кто он там.

Комната была хорошей, если такие комнаты вообще можно назвать хорошими: двойная кровать, умывальник с белой раковиной и кувшином на тумбочке, два кресла, одно из которых качалка, и вязаный коврик на полу. На другой маленькой тумбочке у кровати - керосиновая лампа, которую я не собирался зажигать. Мои глаза уже привыкли к темноте, и я не собирался рекламировать, какую комнату я занял. Не отодвигая штор, я выглянул на улицу, и мне показалось, что в дверном проеме пустого дома скрывается человек.

Конечно, это мог быть какой-нибудь ковбой, которому некуда идти или у которого нет денег, либо какой-то парень, ожидающий свою девушку, но, будучи осторожным, человек продлевает себе жизнь.

Он увидит меня, когда я выйду из отеля, если только... Спустившись по лестнице, я повернул к задней стене отеля и вышел через черный ход.

Выйдя из двери, я быстро отступил в сторону и осмотрелся в темноте, сам оставаясь в густой тени. В задней двери и окне третьего дома, который стоял дальше по улице, горел свет. Наверное это и есть ресторан. Следуя по темной тропинке, которая вела мимо задних дворов, я чуть не влетел под ведро воды, которое мужчина в белом переднике собирался выплеснуть через черный ход.

- Привет, - тихо сказал я. - Ничего, если я пройду через кухню?

- Если хотите, - человек в белом переднике широко раскрыл дверь. Кто-нибудь у входа, кого вы не желаете видеть?

Лицо повара потемнело от солнца и ветра, а время избороздило его морщинами. Я бы поставил свое месячное жалование, что в свое время он немало поездил в походной кухне на перегонах скота.

Я дружески улыбнулся.

- Точно не могу сказать. Насколько знаю, за моим скальпом сейчас не охотятся, но с другой стороны, напротив вас в пустом доме стоит парень, который, кажется, кого-то ждет. Вы повар?

- Шеф-повар и посудомойка. Окончил школу поваров в лучших походных кухнях, которые когда-либо скрипели по равнинам, и ни одного недовольного ковбоя. Я жарю и пеку.

Он был широкоплечим человеком лет пятидесяти или старше, очень худощавый, со свисающими вниз седыми усами.

- Я просто устал спать на земле и вставать в три утра.

Когда мы прошли на кухню, он снова взглянул на меня.

- Наши дороги уже пересекались. Где-то в Монтане. Я был дружен с вашими родственниками из Теннесси.

- Приятно познакомиться. Понимаю, почему вы устали спать на земле. Я и сам иногда устаю.

Повар вытер руки о передник.

- Сегодня есть ростбиф. Если хотите, могу взболтать пару яиц. Обычно в такое время мы этого не делаем, но поскольку вы друг и все такое...

- С удовольствием. Я три месяца не видел яиц. Но я съем и ростбиф.

- Так и думал. - Он помолчал, оглядывая меня. - Мое имя Шафер. Герман Шафер.

- Теперь я вас вспомнил. Вы были поваром на ранчо "Ленивое О", так ведь? А я работал на "Двойном У".

- И я вспомнил. Ребята звали "Ленивое О" "бисквитом", потому что "О" было очень худое. Там была хорошая команда.

Информация там, где ее ищут, поэтому я сказал:

- Я приехал по вызову Джефферсона Хенри из того вагона. Он говорит, что у него есть для меня работа.

- Хенри? Никогда сюда не приходит. Ест в своем вагоне, но я его видел. Видел и его телохранителя. - Шафер бросил на меня взгляд из-под бровей. Знаете его? Высокий мужчина с покатыми плечами. Потяжелее, чем вы, почти с такими же черными волосами. Говорят, он умеет обращаться с оружием.

- У него есть имя?

- Джон Топп. По-моему, он с юга. Знает, что делает, но ни с кем не разговаривает. Ни с кем, кроме Хенри.

Взглянув мимо него, я увидел, что заняты только три или четыре столика. Я направился в зал, потом остановился.

- Вы сказали, что Хенри здесь два или три дня?

- Да. - Герман Шафер понизил голос. - Некоторые из ребят говорят, что его вагон стоял на запасном пути около водокачки милях в двадцати отсюда. Стоял около недели. Оттуда они выезжали верхом. Для лошадей у них были отдельные вагоны.

Никто даже не повернул головы, когда я вошел со стороны кухни и сел, выбрав место в углу, где я мог видеть обе двери и улицу снаружи. Дверной проем, где я заметил наблюдателя, находился маленько дальше и не попадал в поле зрения.

На окнах ресторана висели шторы, на столах лежали красно-белые скатерти и салфетки. Никаких оловянных мисок в этом заведении - только настоящий фарфор, толстый, но чистый.

За одним из столиков сидел владелец ранчо с женой, приехавшие в город, чтобы разнообразить еду, за другим столиком - двое железнодорожников в синих рубашках и комбинезонах. Бродячий торговец со сверкающим фальшивым бриллиантом в галстуке, а за столиком рядом с моим - девушка, довольно молодая, довольно хорошенькая, немного вызывающе одетая во все новое.

Ее взгляд на секунду поймал мой, казалось, задержался, но в следующий момент она смотрела мимо меня. Это не было попыткой пофлиртовать, ее взгляд был полуиспуганным, полулюбопытным.

Шафер вышел из кухни с тарелкой, нагруженной говядиной, яичницей и жареной картошкой. Потом пошел за кофейником и чашкой.

Когда ужин и кофе стояли передо мной, я помедлил. Мне многое предстояло обдумать. Я взял чужие деньги и намеревался честно их отработать, но были вопросы, на которые мне нужно было знать ответы.

Ничего удивительного, что в этих краях, которые многие считали дикими, у такого человека как Джефферсон Хенри, был телохранитель. Если он действительно подыскивал себе землю, ему нужен был человек, знающий эти места. Более чем вероятно, что человек в вагоне был детективом на службе у железной дороги, но не обязательно так. Я не видел также никаких причин, почему меня должны были информировать о его присутствии. Никто не говорил, что мы беседовали с глазу на глаз, а Джефферсон Хенри не делал секрета из своих поисков.

Казалось, что найти девушку, пропавшую двенадцать лет назад на такой большой территории с населением, которое беспрестанно менялось, невозможно. Прежде всего я должен найти отправную точку.

Ее отца считали погибшим, но так ли это? И что стало с матерью? Если бы я что-нибудь о ней знал, у меня в руках оказалась бы ниточка. Если ее муж действительно умер, не могла бы она возвратиться к родственникам? Или в какое-нибудь знакомое ей место?