Kastelno - Верден. Мясорубка дьявола.

Ура–патриотическая шизофрения охватила и Российскую империю, да еще как! Только что сабли не точили о подъезд германского посольства. Вековое желание славянофилов водрузить крест над Святой Софией получило новую жизнь под бурные аплодисменты нашей общественности. В дополнение к этому, газеты яркими красками расписывали страдания наших братьев–славян под окаянным австрийским игом. Разумеется, рад здравомыслящих политиков прекрасно понимал, что предстоящая война не принесет стране ничего кроме крови, слез и разорения. Наше богоспасаемое отечество еще не готово к войне, победа, если даже она и возможна, обойдется нам очень и очень дорого… Но, к величайшему сожалению, их немногочисленные голоса потонули в дружном и яростном вопле «ястребов», готовых сражаться любой ценой и непременно до победного конца.

У соседей России дела тоже обстояли ничуть не лучше. Правящая верхушка Австро–Венгрии хотела уничтожения Сербии и мечтала об ослаблении российского влияния на Балканах. В свою очередь, братья–славяне не стесняясь заявляли о необходимости создания Великой Сербии, с освобождением всех сербов изнемогающих под ненавистой им властью Вены. Словом, все были готовы драться против всех. И драться насмерть.

Чуть более спокойно вели себя англичане, видимо по причине прирожденного хладнокровия. Но и британская публика горячо поддерживала идею хорошенько треснуть зарвавшегося германского волка по сусалам. Мощный экономический подъем и неприкрытая агрессивность Германии, вызвали нешуточные опасения Лондона. Экономические и политические интересы обеих Империй сталкивались во многих районах мира, и в первую очередь в Африке, в Восточной Азии и на Ближнем Востоке. Это были главные направления экспансии германского капитала. Кроме того, военно–морской флот Германии рос не по дням, а по часам, всерьез угрожая коммуникационным линиям снабжения вековой Владычицы морей. « Нам угрожает страшный противник, который теснит нас так же, как волны морские теснят неукрепленные песчаные берега» , заявил один из английских политиков.

Проще говоря, Европа того времени напоминала кучку безумцев, стоящих по колено в бензине и закуривающих одну сигарету за другой. Штабисты давным–давно разработали планы ведения предстоящей войны. Каждый из них, естественно был предельно быстрым и чертовски успешным. По мнению генералов любой из противоборствующих сторон, предстоящая военная кампания должна была победоносно завершиться через пять — шесть месяцев, ну максимум через год, но никак не больше. В такой ситуации рано или поздно должно было рвануть.

Рвануло 28 июня 1914 года. В этот злосчастный день девятнадцатилетний сербский фанатик Гаврило Принцип застрелил наследника австро–венгерского престола эрцгерцога Франц–Фердинанда и его любимую жену Софию Гогенберг. Увы, история шутит по своим законам. Несчастный эрцгерцог никогда не строил планов направленных на поглощение Сербии и был категорическим противником войны с Россией. После восшествия на престол он считал своей первоочередной задачей разрешение огромного вороха внутренних проблем, опутавших стареющюю Габсбургскую монархию, словно гигантский спрут. Но случилось то, что случилось.

Узнав о гибели своего эрцгерцога, Австрия взревела раненым львом. Повод для войны был найден. Дальше события развивались по принципу классического домино. Противники не стесняясь, начали предмобилизационные мероприятия. Дипломатия лицемерно пыталась предотвратить войну путем выставления заведомо невыполнимых ультиматумов. Вена требовала расследования всех обстоятельств убийства Франц–Фердинанда силами своих спецслужб на сербской территории; Германия настаивала на немедленном вводе войск в Бельгию для защиты от Франции… Яснее ясного, что ни одно из подобных требований не могло быть удовлетворено в принципе, это все равно, что играть самому с собой в шахматы, заранее решив выиграть черными. Принципиальные решения давно уже были приняты. Австро–Венгрия намеревалась примерно наказать Белград, четко зная, что в этом случае Санкт–Петербург не останется в стороне. Тогда на помощь Австро–Венгрии неминуемо придет Берлин. Так и получилось: 28 июля 1914 года, ровно через месяц после убийства эрцгерцога Франц–Фердинанда, империя Габсбургов объявила войну Сербии. «Я все взвесил, я все обдумал…» , — так величественно говорилось в манифесте австрийского государя о начале военных действий. Но император Франц Иосиф оказался плохим провидцем. По окончании этой войны его держава попросту перестала существовать…

Ответом на действия Австро–Венгрии стала мобилизация вооруженных сил Российской Империи (а мобилизация всегда есть война). Санкт–Петербург обеспокоен судьбой своего балканского союзника и не мог оставаться в стороне. На требование Берлина об отмене мобилизации, Россия ответила решительным отказом. Результат оказался вполне предсказуем. С 1 августа Германия сочла себя в состоянии войны с восточным соседом. Манифест Николая о начале войны Россия встретила с неподдельным восторгом. Наша страна не знала, что предстоящая бойня всего через каких–то три года бросит ее в невиданный кошмар и кровавый хаос…

Но сложившаяся политическая ситуация имела один серьезный изъян: наличие конфликта на Балканах не давало Германии никакого повода для войны со своим извечным врагом – Францией. Париж и сам всем сердцем хотел войны, однако перспектива оказаться в роли агрессора для Елисейского дворца выглядела малопривлекательной. Более того, во избежание всяких возможных провокаций французское правительство запретило размещать войска ближе чем в десяти километрах от государственной границы. А эшелоны с кайзеровскими частями уже направлялись на запад, свыше пятисот воинских поездов ежедневно пересекали мост через Рейн… Немецкие дипломаты не стали долго ломать голову, просто разрешив политическую головоломку. Вечером 3 августа 1914 года германский посол в Париже передал ноту с объявлением войны Франции. В качестве причины указывалось, будто французские самолеты нарушили нейтралитет Бельгии, а также летали над германскими городами Карлсруэ и Нюрнбергом и даже сбросили в их районах бомбы на железнодорожную линию. Разумеется, все это была чистая ложь, но ничего не попишешь – жизнь заставляет, рассудили в Берлине. Кайзеровская дипломатия убеждена в быстрой победе своего оружия, а победителя, как известно, не судят, не судили, да и не будут судить нигде и никогда.

В тот же день Германия посчитала себя в состоянии войны с Бельгией. Предлог вновь оказался весьма простым. Франция может использовать бельгийскую территорию для вторжения на немецкую землю, Его Императорское величество Вильгельм II не мог этого допустить. 4 августа в схватку вступил Британский лев – Корона не останется безучастной к судьбе несчастного Брюсселя. Еще через два дня Вена изъявила желание помериться силами с русским медведем. Первая мировая война началась. Она длилась долгих четыре года и унесла жизни более десяти миллионов человек… 28 июня 1919 года, ровно через пять лет после убийства Франц–Фердинанда, во французском Версале был заключен долгожданный мир. По его итогам, с политической карты мира исчезли четыре мощных империи… Германская, Австро–Венгерская, Российская и Османская… Да и вся Европа стала совсем другой…