Kastelno - Верден. Мясорубка дьявола.

В начале апреля французский генералитет предпринял попытку ликвидировать Сен–Миельский выступ в германских позициях в Веврской долине. Замысел целиком основывается на внезапности удара на узком участке фронта в плотных боевых порядках. На один километр фронта прорыва приходилось около полутора дивизий при поддержке пятидесяти орудий. Но скрытно произвести переброску войск французам не удалось: германская разведка сумела правильно определить направление главного удара и вовремя подтянуть подкрепления к опасным участкам. Атаки в Вервской долине за период с 5 по 17 апреля 1915 года стоили Франции шестьдесят четыре тысячи убитых и раненых при смехотворных результатах. А к 25 апреля немцы в ходе мощных контратак вернули себе все утраченные позиции.

Германский Генеральный штаб тоже искал способы для прорыва линий союзнической обороны. В качестве принципиально нового вида оружия, Берлин решил применить ядовитый газ, благо Германия располагала чрезвычайно мощной и развитой химической промышленностью. Сказать по правде, аналоги химического оружия немцы пытались применить и раньше. Еще в октябре 1914 года армия кайзера использовала против французских войск снаряды со слезоточивым газом. Но их действие оказалось настолько слабым, что его даже никто не заметил. Сейчас же речь шла совершенно о другом. Под Ипром, на участке фронта длиной всего шесть километров, было скрытно установлено сто пятьдесят газобаллонных батарей, готовых выпустить на позиции противника сто восемьдесят тысяч литров хлора. История массового применения химического оружия ведет свой отсчет от 22 апреля 1915 года. В этот день желтовато–зеленое облако высотой с человеческий рост выползло из немецких траншей и двинулось на позиции французских колониальных войск. На свою беду, те не были оснащены даже элементарными средствами противохимической защиты. Заползая в окопы, окутывая все убежища и укрытия, ядовитый газ показал свои страшные возможности. Погибло около пяти тысяч человек, еще пятнадцать тысяч пострадали от газа в той или иной степени. Психологический эффект превзошел все ожидания: союзники отступали в панике и ужасе, оголив линию фронта более чем в десять километров шириной. Будь у германского командования под рукой достаточные оперативные резервы, противнику пришлось бы худо. Но увы. Вероятно, кайзеровский генералитет просто сам не рассчитывал на такой успех. Англичане и французы воспользовались этим просчетом немцев, быстро приши в себя и успели своевременно закрыть брешь.

Вообще–то применение химического оружия строго запрещалось международной Первой Гаагский конвенцией 1899 года. На все обвинения в нарушении международного права, Берлин отвечал, цинично посмеиваясь в кулак: конвенция запрещает лишь применение снарядов начиненных удушливыми газами. Международное право Германия свято чтит, разве мы применили хоть один химический снаряд? А про использование самих газов в документах Конвенции ничего не сказано. Следовательно, если что–то не запрещено, значит, это разрешено. Однако такими действиями Германия самостоятельно выпустила из бутылки страшного джина химической войны: ученые и инженеры союзников также взялись за работу, засуча рукава. Через очень небольшой промежуток времени, газовые атаки станут самым обычным делом практически на всех фронтах Первой мировой войны.

Второй год военных действий ознаменовался применением нового продукта германского технического гения: на фронте появились струйные огнеметы. Конечно, радиус действия этих зажигалок не превышал двадцати пяти – тридцати метров, но эффект от их первого применения оказался огромным. В июле 1915 года на английские позиции под Ипром внезапно хлынули огромные языки пламени. Правду говорят: у страха глаза велики. Британцев обуял настоящий ужас: солдаты без боя бросили свои позиции, хотя непосредственно от огня, не пострадал ни один человек. В дальнейшем, этот вид оружия также стал массово применяться всеми воюющими сторонами. Солдаты любой армии относились к вражеским огнеметчикам с суеверным ужасом и лютой ненавистью – при попадании в плен, они не могли рассчитывать на жалость и снисхождение. Их немедля расстреливали на месте без всякой пощады.

Новое развитие получили приемы подземной минной войны. Саперы противоборствующих армий тянули к вражеским траншеям подземные ходы, укрепляли вырытые под землей тоннели, а затем закладывали в них взрывчатку. В феврале 1915 года французские «рудокопы» ухитрились заминировать под землей целый завод в населенном пункте Борэне. Страшный взрыв разнес заводские здания на куски, похоронив под обломками всех немецких солдат защищавших этот участок фронта. Очень скоро подземные саперы также стали использоваться повсеместно.

Май 1915 года ознаменовался очередным наступлением союзных войск в Артуа. Причем французы располагали на участках прорыва трехкратным, а англичане даже четырех кратным превосходством в силах. Атаке по уже установившейся традиции, предшествовала шестидневная артиллерийская подготовка. Огонь частью был направлен на разрушение тяжелых вражеских укреплений, а частью на непосредственную подготовку прорыва наступающих. Только в зоне ответственности Десятой французской армии подручные Бога войны израсходовали более двух миллионов снарядов – чудовищная цифра для того периода военных действий! Это дало определенный результат: одна из французских дивизий прорвалась немецкие позиции на глубину в четыре километра (блестящий успех для Первой мировой войны!). Однако французский генералитет не мог и рассчитывать на такую скорость наступления: резервы, предполагаемые к введению в прорыв, находились на удалении аж в двенадцать километров от передовой. Разумеется, на их переброску требовалось время, а вот его–то и не было у атакующих. Кайзеровские военачальники быстро пришли в себя и своевременно успели перебросить необходимые подкрепления. Жестокие бои в Артуа продолжались до середины июня. На результат смотрите сами: французы заняли территорию в семь километров по длине фронта при четырех километрах в глубину. Британцы – шесть километров по длине при одном километре вглубь. Стоило это союзным армиям ни много ни мало, чуть более ста тридцати тысяч человек убитыми и ранеными.

Серьезные неудачи англо–французских войск на Западном фронте были во многом обусловлены отсутствием четкой координацией действий между штабами Парижа и Лондона: проще говоря, союзники частенько не могли решить кто сегодня главный. А между тем положение важнейшего союзника – России, было не завидным. В 1915 году русские армии потерпели ряд тяжелых поражений и отступали под натиском немецких войск. Французское правительство прекрасно понимало: демографические ресурсы Республики не бесконечны. В случае выхода России из войны Германия бросит все свои силы на Западный фронт и Париж будет поставлен на грань военной катастрофы. Государствам Антанты было просто жизненно необходимо совместно осуществлять общую разработку военных операций на всех фронтах войны. 7 июля 1915 года в Шантильи открылась первая межсоюзническая конференция. До единой координации военных усилий всех союзных государств там договориться так и не смогли, но пришли к выводу об оказании помощи Российской Империи путем проведения новой крупной наступательной операции на Западном фронте. Представители российского генералитета просили Париж и Лондон любой ценой ускорить ее начало: Петербург истекал кровью в тяжелой схватке с Берлином. Но союзники не спешили: чем глубже тевтоны увязнут в бескрайних русских просторах, тем больше шансов на успех будет иметь Западный фронт.