Андрей Снесарев - Жизнь и труды Клаузевица

Так устанавливает Lehmann, Knesebeck und Schön, Berlin, 1875. S. 57. Вообще, прусское офицерство не первый год реагировало на малодушную прусскую политику. В 1809 г. также был взрыв неудовольствия: Грольман ушел в Испанию, майор Шил (Schill) даже покончил с собою, «чтобы пристыдить Пруссию». Попытка нескладная, по мнению Клаузевица, потерявшего в покойнике «наиболее дорогого из своих братьев», по, во всяком случае, благородная.

Вильгельм Гумбольдт еще в 1804 г. с легким сердцем говорил, что позднее он надеется еще жить в Париже, но едва ли как посланник, «wenigstens nicht leicht als preussischer» [ «что едва ли легче, чем быть пруссаком». (нем.) Прим. ред. ]

Уже в 1802 г. этот непреклонный человек, судя по его письму жене, ясно представлял себе возможность покинуть Пруссию, если он в ней почувствует себя униженным и лишенным свободы.

«…unserem Staate gar keine besondere Verbindlichkeit hat…» В словах чувствуется несомненная натяжка.

Schwartz. I. S. 342 и след.

F. Meinecke. Das Zeitalter der deutschen Erhebung 1795–1815. Bielefeld, 1906. S. 119.

Мюнстеру, 23 ноября 1811 г.

Для сравнения интересно указать, что Шарнгорст никогда не останавливался на мысли покинуть Пруссию, хотя она и не была для него родной, и хотя часто для него представлялась подобная возможность (Англия, Россия). Он писал Тидеману, когда он весной 1812 г. переходил па русскую службу: «…я не могу возражать против Вашего решения, ибо каждый, прежде всего, должен думать о том, чтобы оставаться в единении с самим собою».

«Eine wehmütige Empfindung hat mich leise angewandelt, aber sie hat mich nicht betrübt» [ «Грустные ощущения тихо овладели мной, но не огорчили меня». (нем.) Прим. ред. ] (28 апреля 1812).

Письмо от 26 октября/7 ноября 1812 г. Для опознания условий пребывания в России кроме писем жене большое значение имеют три больших письма, недавно лишь обнаруженные, к Гнейзенау, написанные из России. «Поход 1812 года», написанный Клаузевицем вскоре после 1815 г., может быть принят в качестве источника лишь с нужной осторожностью: в основе труда нет никаких документов, и встречаются неточности.

Вопрос об этом был поднят Шарнгорстом. Сравните письмо последнего к Клаузевицу от 31 марта 1813 г. (Rankes Histor. и polit. Zeitschr. S. 212 и след): «…я льщу себя надеждой скоро вновь соединиться с Вами, я всегда признавал Ваши высокие качества (Ihren grossen Wert), но почувствовал вполне это впервые тогда, когда оказался заваленным работой. Только с Вами я понимаю самого себя, только паши с Вами идеи дружно паруются или в спокойном общении идут рядом одна с другой в неизменном направлении».

4 апреля 1813 г. Schwartz. II. S. 72.

Так уверяет Клаузевиц в подлиннике «Похода 1812 года» (фамильный архив). В печати (Hinterlasscne Werke. VIII. S. 4) этот пункт выброшен.

Karoline v. Rochow. S. 47 и след.

Интересно при столь разнообразных взглядах на Бернадота суждение о нем Клаузевица. В письме к Гнейзенау (7 декабря 1822 года) он его определяет «очень обыкновенным человеком без особенных данных… очень добродушным и мягким».

18 тыс. человек удерживали 33 тыс. от поля главного сражения. Цифра 45 тыс., даваемая Клаузевицем, преувеличена ( Schwartz . II. S. 157. Ср. Дельбрюк. Гнейзенау. 3-е изд. II. С. 208.

Трейчке (Deutsche Geschichte im 19. Jahrh. I. S. 764) не стесняется допустить, что большая часть вины в этом случае падает па Клаузевица. Rothfels (S. 67) прямо говорит, что Клаузевиц настаивал на отходе (auf den Rückzug drang). Попытка усматривать в шаге очень тонкий стратегический расчет — оттянуть Груши, чтобы тем легче его отрезать ( Lettow — Vorbeck. Napoleons Untergang. I. S. 460), является и по обстановке, и психологически маловероятной.

Pertz. Gneisenau. II. S. 285. Факт интересный еще и потому, что к 1812 г., когда Клаузевиц не только еще не приступил к своему основному труду, но еще и не думал о нем (по крайней мере, первые думы его об этом относятся к моменту на 2–3 года позже), он, хотя бы в кругах близких к нему людей, имел определенный уже облик сильного теоретика.

Как они, например, были свойственны Гнейзенау или еще более Блюхеру.

Erinnerungen des Generals von Brandt. II. S. 107.

Memoiren des Generals L. v. Reiche. II. S. 224.

Слова Евгения Вюртембергского. Memoiren des Herzogs Eugen von Württemberg. II. S. 11 и след. и прим.

Louise de Prusse. 45 années de ma vie. Paris, 1811. P. 359.

Erinnerungen des Generals v. Brandt. II. S. 105.

Письмо к Гнейзенау от 29 октября/10 ноября 1812 г.

От 30 сентября 1813 г. Хранится в секретном отделении Государственного архива.

30 декабря 1812 г. генерал Йорк, не испросив разрешения своего короля, заключил с русским генералом И. И. Дибичем-Забалканским Таурогенскую конвенцию, договорившись о прекращении военных действий между прусским корпусом, действовавшим против России в составе наполеоновской армии, и русскими соединениями [Прим. ред.]

Достаточно напомнить его изречение по поводу новых офицеров генерального штаба из недворян: «Папа Сикст V в молодости пас свиней, теперь в каждом свинопасе хотят видеть гения». Или по поводу отставки Штейна, вызванной требованием Наполеона: «одна безумная башка, наконец, раздавлена; надо надеяться, что и другая ядовитая гадина (разумеется Шарнгорст) околеет от собственного яда». Свечин. «История военного искусства». Ч. III. С. 116.

Это произведение Клаузевица было издано в СССР в 1937 г., а затем в России в 2004 г. ( Клаузевиц К. 1812 год. М.: Захаров, 2004). [Прим. ред.]

Hinterlassene Werke. VII. S. 152 и след.

Ibid. S. 117 и след.

Memoiren des Herzogs Eugen. 1862. I. S. 37 и след. 210, 240 и след., 255 и след., 300 и след., 314 и след.

Memoiren des Generals von Wolzogcn. 1850. S. 52 и след., 65, 75 и Приложение I. Дальше, Deutsche Revue XXXVI. S. 340 и след. (Aus Korrespondenz Ludwigs von Wolzogen), кроме того: Stockhorner-Starein. Über dem Einfluss L. v. Wolzogens auf die russische Kriegsführung von 1812. Heidelberg, 1912.

Boyen. Erinnerungen. II. S. 179 и след. и 253 и след.; Lehmann. Scharnhorst. II. S. 463. Pertz. Gneisenau. II, S. 689.

Boyen. Erinnerungen. II. S. 484 и след. Meinecke. Boyen. I. S. 235.

Pertz. Gneisenau. II. S. 286.

Hinterlassene Werke. VII. S. 13.

Письмо к Гнейзенау 28 октября/7 ноября 1812 г.

В этом сказалось то несколько высокомерное отношение к русскому, которым несколько грешил Клаузевиц. В немецкой исторической литературе, довольно широко культивировалось мнение, старавшееся свести на нет великий подвиг русского народа и тем вычеркнуть со страниц мировой истории одну из его величайших заслуг. Таковы Смитт, Конст, Ульман и др.