Давид Голинков - Крушение антисоветского подполья в СССР. Том 1

Чтобы пресечь потоки лжи и клеветы, которые буржуазия обрушила па победивший пролетариат и его партию, Военно-революционный комитет в Петрограде вынужден был в дни Октября запретить издание некоторых контрреволюционных газет. К 27 октября были закрыты около 20 враждебных Советам газет (кадетская «Речь», меньшевистская «День» и др.).

27 октября 1917 г. Совет Народных Комиссаров принял декрет о печати, в котором говорилось: «Всякий знает, что буржуазная пресса есть одно из могущественных оружий буржуазии. Особенно в критический момент, когда новая власть рабочих и крестьян только упрочивается, невозможно было целиком оставить это оружие в руках врага, в то время как оно не менее опасно в такие минуты, чем бомбы и пулеметы. Вот почему и были приняты временные и экстренные меры пресечения потока грязи и клеветы, в которых охотно потопила бы молодую победу народа желтая и зеленая пресса» 2.

На будущее декрет устанавливал правила, определяющие условия закрытия газет. «Закрытию, — говорилось в декрете, — подлежат лишь органы прессы: 1) призывающие к открытому сопротивлению или неповиновению рабочему и крестьянскому правительству; 2) сеющие смуту путем явно клеветнического извращения фактов; 3) призывающие к деяниям явно преступного, т. е. уголовно наказуемого характера».

Контроль за печатью осуществляли Петроградский военно-революционный комитет и назначенный им комиссар по делам печати член большевистской партии старый полиграфист Н. И. Дербышев (со второй половины ноября — большевик А. Е. Минкин). В дальнейшем помимо комиссара по делам печати в состав ВРК входили контрольная комиссия над печатью и институт комиссаров типографий, реквизированных и конфискованных органами Советской власти. Все это объединялось в специальный отдел, который по документам ВРК значился как отдел печати и информации. Отвечал за его работу член ВРК В. А. Аванесов. Отдел печати и информации Петроградского ВРК был первым специальным органом, который проводил мероприятия по подавлению буржуазной прессы.

Наряду с закрытием контрреволюционных газет ВРК прибегал и к таким мерам, как временное запрещение издания газет, задержка печатания отдельных номеров, запрещение публикации контрреволюционных воззваний, призывов и других враждебных документов. С этой целью проводилась проверка типографий, в которых печатались буржуазные и мелкобуржуазные издания. Так, проверке подверглись типографии газет «Копейка», «Народное слово», «Север», «Единение» и др. Представители ВРК обнаружили, что печатавшиеся здесь газеты содержали контрреволюционные материалы. Правоэсеровская газета «Известия Всероссийского Совета крестьянских депутатов» (типография газеты «Копейка»), например, поместила в очередном, 147-м номере приказ Керенского и воззвание бывшего Временного правительства. В типографии «Народное слово» печаталось антисоветское воззвание ЦК партии народных социалистов, в типографии «Севера» готовился номер черносотенной газеты «Мира, хлеба и свободы». ВРК приостановил работу над этими изданиями и задержал выход в свет очередного номера газеты «Единение».

Такие же меры подавления контрреволюционной прессы принимались и местными органами революционной власти.

В Харькове 9 декабря 1917 г. были закрыты буржуазный «Южный край» и черносотенная «Русская жизнь».

Совет Народных Комиссаров Туркестанского края 12 декабря 1917 г. закрыл газету «Туркестанский вестник» и конфисковал типографию «за нарушение декрета о печати рабочего и крестьянского правительства, выразившееся в призыве к открытому сопротивлению и ниспровержению рабочего и крестьянского правительства… из-за сеяния смуты путем явно клеветнического извращения фактов…».

Вскоре после Октября для наблюдения за прессой были учреждены специальные комиссариаты по делам печати. Они получили право принимать административные меры в случаях преступного использования прессы и передавать такие дела на рассмотрение следственных комиссий и революционных трибуналов.

По указанию Военно-революционного комитета Следственная комиссия произвела расследование по делу об опубликовании некоторыми газетами («Утренние ведомости», «Речь», «Единство», «Воля народа», «Трудовое слово», «Рабочее дело») воззвания подпольной группы бывших министров Временного правительства, которые призывали к антисоветской демонстрации «в защиту Учредительного собрания». 17 ноября 1917 г. Следственная комиссия арестовала виновных в этом члена редакции газеты «Воля народа» правого эсера А. А. Аргунова, члена редакции газеты «Трудовое слово» народного социалиста С. В. Дмитриевского, заведующего информационным отделом той же газеты В. Я. Яроцкого, издателя и редактора ряда кадетских журналов члена ЦК кадетской партии Д. Д. Протопопова, но уже через несколько дней они были освобождены, а дело прекращено.

23 декабря 1917 г. в Петроградском революционном трибунале было рассмотрено дело газеты «Революционный набат», которая, незаконно называя себя органом Всероссийского ЦИК, систематически распространяла контрреволюционную клевету и призывала к борьбе с Советской властью. Дело возникло в связи с привлечением к суду народного социалиста Л. М. Брамсона.

На суде Брамсон вызывающе заявил, что он «от всей души сочувствовал лозунгам газеты и солидарен с нею…». Революционный трибунал признал, что «Брамсон, зная о направлении и приемах борьбы газеты «Революционный набат», не протестовал против включения его имени в списки участвующих и этим самым проявил свою солидарность с такими приемами борьбы», и постановил «выразить ему от имени революционного народа общественное порицание и презрение». Одновременно трибунал решил закрыть газету «Революционный набат», а имущество ее конфисковать в пользу Российской республики.

В Москве революционный трибунал 8 января 1918 г. начал свою деятельность с рассмотрения дела о преступном использовании печати в антисоветских целях редактором буржуазной газеты «Утро России» В. К. Садковым и издателем И. О. Родионовым. Заседание открыл председатель революционного трибунала большевик Я. А. Берман. Он произнес речь о задачах нового революционного суда. Затем назвал имена 24 заседателей, избранных Московским Советом, и приступил к жеребьевке, чтобы отобрать из них шестерых для участия в рассмотрении данного дела. Заседатели заняли свои места за судейским столом.

В качестве обвинителей на суде выступали большевики И. С. Кизельштейн и С. А. Степняк, а защитником «из публики» оказался адвокат, в прошлом председатель чрезвычайной следственной комиссии при Временном правительстве Н. К. Муравьев [16] [16] К тому времени порядок допуска защиты и обвинения в революционных трибуналах несколько изменился. По первому «Руководству для устройства революционных трибуналов» от 28 ноября 1917 г., подписанному П. И. Стучкой (как и по постановлению Московского Совета «Об учреждении Московского ревтрибунала» от 8 декабря 1917 г.), в качестве защитников и обвинителей допускались «все неопороченные граждане»; обвинители и защитники могли быть назначены только в данном судебном заседании из присутствующих лиц. Новая инструкция НКЮ от 19 декабря 1917 г. предусматривала учреждение при революционных трибуналах специальной «коллегии лиц, посвятивших себя правозаступничеству как в форме общественного обвинения, так и общественной защиты». Из этой коллегии должны были избираться по желанию подсудимых и но назначению трибунала обвинители и защитники. Инструкция одновременно допускала и возможность участия в судебных прениях одного обвинителя и одного защитника из публики, находившейся в зале заседания. Старая буржуазная адвокатура саботировала трибуналы и не желала входить в коллегии правозаступников. Вместе с тем, пользуясь установившимся в новых судах обычаем допускать защитников из числа присутствующих в зале заседания лиц, старые адвокаты пытались использовать трибуну революционных судов для выступлений против нового правопорядка. Именно в таком амплуа и выступил И. Муравьев на процессе деятелей буржуазной газеты «Утро России». .