Владимир Борухович - В мире античных свитков.

Каллимах интересует нас здесь как основатель особой науки о книгах — научной библиографии. Она была вызвана к жизни насущными потребностями созданных библиотек и Музея — без этой науки было бы невозможно успешное развитие историко-литературных исследований, расцвет которых относится именно к этому времени. Нуждалась в ней и ученая поэзия, опиравшаяся в значительной мере на многовековые литературные традиции.

В словаре Суды под словом «Каллимах» дается краткая справка о его жизни и далеко не полный перечень его трудов (по преданию, литературное наследство Каллимаха насчитывало 800 книг). Среди его сочинений названы «Таблицы прославившихся во всех науках и искусствах, а также того, что ими сочинено», в 120 книгах. Если доверять этой цифре, то придется согласиться с тем, что «Таблицы» составили важнейшую часть его литературного наследства, потребовав от автора многих лет труда.

Это не был простой библиотечный каталог. Имя каждого писателя в «Таблицах» сопровождалось краткой его биографией, в которой сообщались сведения о его учителях и образовании — поэтому все позднейшие писатели, пробовавшие свои силы в жанре биографии, начинали свой труд с ознакомления с «Таблицами» Каллимаха. Объектом систематизирующей деятельности для автора «Таблиц» были прежде всего сами писатели, а затем уже их произведения.

Скудость дошедших до нас сведений об этом труде Каллимаха и краткость сохранившихся фрагментов не позволяют с полной ясностью представить себе принципы этой первой в мире научной библиографии. Скорее всего, свод был составлен по жанрам, среди которых были отдельно выделены эпические поэты, лирические, драматурги, философы, историки, ораторы и т. п. Есть основания считать, что в той части «Таблиц», которая была посвящена произведениям драматургии, каждой отдельной пьесе был присвоен номер. Такой вывод можно сделать, если исходить из предисловия Аристофана грамматика к пьесе Софокла «Антигона», где указан порядковый номер этой пьесы (тридцать второй). Вероятно, при этом указывались и стихометрические данные, а также приводилась первая фраза литературного памятника, что способствовало более надежной идентификации.

Развитие научной библиографии не остановилось на трудах Каллимаха. Известно, что Аристофан Византийский написал сочинение «К таблицам Каллимаха», где содержались различные дополнения и поправки к составленной Каллимахом библиографии (Athen., IX, 408). Библиография стала важной вспомогательной дисциплиной александрийской филологии.

Сходная научно-систематизирующая работа в области книговедения осуществлялась в Пергамской библиотеке, соперничавшей с Александрийской. Она была основана Атталом I (241–197 гг. до н. э.), но достигла высокого расцвета при Эвмене II (197–158 гг. до н. э.), приложившем немало усилий к тому, чтобы увеличить это собрание книг [196] Есть основания полагать, что пергамские цари прибегали к насильственным мерам, принуждая своих подданных отдавать книги (Страбон — XIII, I, 54 — сообщает, что наследники Нелея скрывали от агентов пергамских царей библиотеку Аристотеля). . Возникла даже легенда о соперничестве между ними и Птолемеем V Эпифаном, которое, якобы, привело к тому, что последний запретил вывозить харту из Египта — что и привело к изобретению пергамена (см. выше, глава «Папирус»).

Известный философ-стоик, знаток Гомера Кратет из Маллоса был научным главой Пергамской библиотеки, и ему приписывают также составление «Таблиц», подобных тем, которые составил Каллимах для Александрийской библиотеки. Они упоминаются у Афинея (VIII, 336 E) как «Списки» (ἀναγραφαί), но нельзя поручиться за то, что составил их именно Кратет.

Здание Пергамской библиотеки было роскошно украшено, и следы этого убранства были обнаружены во время раскопок, проводившихся в Пергаме. Особенно обращает на себя внимание колоссальная статуя Афины, богини мудрости, украшавшая зал библиотеки, а также найденные там базы статуй, изображавших Гомера, Алкея, Геродота и Тимофея из Милета (на всех базах сохранились соответствующие надписи).

Погребальная пелена в греко-египетском стиле, с изображением мужчины со свитком в руках. Рядом — бог Осирис и бог Анубис (с головой шакала). II век нашей эры.

Государственный музей изобразительных искусств А. С. Пушкина в Москве.

Александрийская и Пергамская библиотеки были величайшими собраниями книг в древности. Ко времени Гая Юлия Цезаря в Александрийской библиотеке хранилось до 700 000 свитков (Aul. Gell., N. A., VI, 17; Amm. Marcell., XXII, 16, 13) [197] Согласно другому варианту традиции, сохраненному Иосифом Флавием (Ant. Iud., XII, 2, 1), Деметрий Фалерский определил число свитков Александрийской библиотеки в 200 000 и выразил надежду в скором времени довести его до 500 000. Но эта цифра, приведенная Флавием, может отражать лишь объем фондов библиотеки в начальный период ее существования. . Когда Цезарь во время Александрийской войны зажег стоявший в гавани Александрии египетский флот, сгорели склады с хлебом и с книгами, вместе с верфями, судя по сообщению Диона Кассия (XLII, 38), а не сама библиотека. По сообщению Орозия, там сгорели 400 000 книг (Oros., VI, 15, 3). Возможно, это были те книги, которые Цезарь, интересовавшийся литературой и сам причастный к искусству художественного слова, собирался вывезти в Рим, чтобы основать там величайшую библиотеку, достойную его памяти. Антоний, желая угодить Клеопатре, как сообщает Плутарх в его биографии, приказал ограбить Пергамскую библиотеку (в которой хранилось до 200 000 «простых» книг), чтобы возместить потери Александрийской.

Главная библиотека Александрии, входившая в комплекс сооружений царского дворца Птолемеев вместе с Музеем, погибла, скорее всего, в 273 году н. э., когда император Аврелиан штурмом взял Александрию и разрушил дотла Брухейон.

Спустя 120 лет погибла и библиотека Серапея при следующих обстоятельствах.

Победа христианской религии при императоре Константине не привела к немедленному искоренению «язычества». Политика последующих императоров заключалась в том, чтобы приходящие в ветхость языческие храмы закрывались сами по себе, оставляемые верующими, постепенно обращаемыми в христианство. Наиболее упорными, однако, были египетские приверженцы культа Сараписа, храм которого в Александрии продолжал оставаться одним из самых роскошных храмов римской империи. Построенный из драгоценных пород мрамора, он сверкал золотом внутренней отделки и в нем хранились накопленные веками несметные сокровища, пожертвованные верующими. В этом же храме хранилась и библиотека, состоявшая, вполне естественно, из «языческих» книг. Богатства храма разожгли алчность патриарха Александрии Теофила, который в 390 г. нашей эры напал на Серапей во главе озверевшей толпы христиан и разграбил его. Книги были уничтожены, и даже пустые шкафы увезены. Позднее их можно было увидеть в других храмах Александрии, как сообщает Орозий (VI, 15, 32) [198] Существует иное предание о гибели Александрийской библиотеки, основанное на сообщении Абульфараджа, средневекового епископа Алеппо, скончавшегося в 1286 году (автора «Всемирной истории»). Когда войска калифа Омара взяли в 641 году Александрию, полководцы обратились к калифу с вопросом, как поступить с Александрийской библиотекой. Тот, якобы, ответил, что если содержание всех этих книг совпадает с Кораном, то они бесполезны; если же они противоречат Корану, то они просто вредны. И в том и в другом случае их следует уничтожить. Однако есть все основания отнестись к этой легенде с недоверием, хотя бы потому, что арабы на первых порах относились с уважением к туземным египетским учреждениям и продолжали чеканить, например, ту же монету с греческими легендами (и даже знаком креста). .