Андрей Шляхов - Нежная любовь главных злодеев истории

Однажды Бенито пригласил Рашель в театр. На обратном пути он завез девушку в одну из гостиниц, а сам направился к ее родителям и в весьма грубой форме потребовал, чтобы они разрешили дочери жить с ним. Те ответили категорическим отказом. Тогда Бенито вытащил из кармана револьвер и заявил, что убьет и себя, и Рашель, если им не суждено будет соединиться. «В нем шесть патронов, один для Рашель и пять — для меня», — сказал Бенито, потрясая револьвером. Родители тут же пошли на попятный. Несколькими днями позже Муссолини снял две комнаты в сыром и полуразвалившемся доме на Виа Меренда.

«В один из вечеров мы переехали, - вспоминала Рашель. - Помню, каким он был усталым и счастливым - хотя и несколько неуверенным в том, какова будет моя реакция, потому что бумаги для регистрации брака еще не были готовы. Но я разобралась в ситуации. Передо мной оказался избранник моего сердца, с нетерпением ожидавший единственного дара, который я могла ему преподнести, - мою любовь. Его молодое лицо уже прорезали морщины - результат повседневной борьбы. Колебаний не было. Я пошла с ним».

В этом убогом жилище Бенито и Рашель прожили три года. Здесь в сентябре 1910 года родился их первенец Эдда. Муссолини тогда работал в секретариате Социалистической федерации Форли, где платили мало. Львиную долю заработка отнимала газета «Лотта ди классе» («Классовая борьба»), основанная Муссолини. Он был не только ее основателем, но и главным редактором и единственным корреспондентом.

Дома он почти не появлялся, а если и появлялся, то для того, чтобы поработать над статьей или подготовиться к выступлению. В редкие минуты отдыха он играл на скрипке. Бенито был самобытным музыкантом, игравшим очень неплохо. Скрипка успокаивала его и придавала новые силы.

Порой он выводил Рашель в театр, но и там продолжал думать о выступлениях, а после окончания действия торопился домой, чтобы записать фразы и доводы, пришедшие в его голову.

Муссолини остался таким же необузданным и вспыльчивым типом, каким был и в юности. Так, например, если постановка не начиналась вовремя, он мог снять с ноги ботинок и швырнуть его на сцену.

Со временем Муссолини приобрел широкую известность в прогрессивно настроенных кругах как исключительно хороший оратор, излагавший свои мысли красочно, образно и в то же время очень убедительно.

Он упоенно лгал, когда это требовалось, но лгал столь искренне и столь убежденно, что ложь в его устах нельзя было отличить от правды. Муссолини был корифеем намека и властелином метафор, умеющим виртуозно, при помощи всего нескольких фраз, возбуждать эмоции толпы и вести ее за собой.

Его выступления были тщательно отрепетированными представлениями. Залпы фраз подкреплялись хорошо рассчитанной и мастерски отточенной жестикуляцией. Муссолини не убеждал, не поучал, не рассказывал. Он нашел гениальный способ общения с аудиторией, когда, создав у нее определенный настрой, он начинал вести диалог. Муссолини задавал острые вопросы на злобу дня, выслушивал ответы и, перефразируя, возвращал их аудитории. Этот ораторский, с позволения сказать, пинг-понг длился до тех пор, пока толпа не проникалась идеями своего глашатая.

Муссолини сколотил вокруг себя кучку верных почитателей, ставших ядром, вокруг которого в дальнейшем объединялись его сторонники, все те, кто считал его своим лидером. Уроки власти Муссолини усваивал накрепко. Он готовил себя к роли лидера, вождя, отца нации. Еще в детстве Бенито утверждал, что он далеко пойдет и многого добьется, и вот теперь его мечты, его чаяния начинали потихоньку сбываться.

В своих политических взглядах Муссолини придерживался пропаганды насилия как единственного действенного способа защиты своих прав. Он ратовал за «насильственное хирургическое вмешательство», пугая своей агрессивностью умеренных социалистов.

Однажды в Форли Муссолини привел огромную толпу к городской ратуше, где пригрозил не откладывая выбросить мэра города из окна его собственного кабинета, если тот не согласится снизить цены на молоко. Власти пошли на уступки, что укрепило популярность Муссолини.

Насилие было его идеалом и в любви, и в политике. Он привык добиваться всего силой, и до поры до времени это приносило желаемые плоды.

До поры. До весны 1945 года...

Летом 1911 года по Италии прокатились восстания против начавшейся войны с Турцией. Комитет Всеобщей конфедерации труда готовил всеобщую забастовку. Конечно же такой радикал, как Муссолини, не мог удовлетвориться этим. Он призвал рабочих Форли собираться на политические митинги не с пустыми руками, а с оружием и совместно с молодым социалистом Пьетро Ненни начал агитацию не за забастовку, а за революцию. Возглавляемые им «революционеры» ломали кирками трамвайные рельсы и строили в Форли баррикады. Дело обернулось уже привычным осуждением, пятым по счету. Муссолини получил пять месяцев тюрьмы, которые только укрепили его в стремлении стать лидером итальянских социалистов и превратить этих досужих болтунов в подлинно революционную партию.

Так зарождался фашизм, не без оснований прозванный чумой двадцатого века.

Так революционер Муссолини ступил на путь превращения в дуче — лидера нации.

За свои заслуги Бенито Муссолини был назначен товарищами по партии главным редактором миланской газеты «Аванти», рупора итальянского социализма. Прибыв в Милан, Муссолини рьяно взялся за дело. Всего несколько месяцев спустя, благодаря его таланту и усердию, тираж газеты удвоился, а затем вырос почти вчетверо.

За пять дней до начала Первой мировой войны Муссолини вместе с другими членами исполкома подписал антивоенный манифест Итальянской социалистической партии, в котором осуждалась любая попытка втянуть Италию во всемирный капиталистический конфликт. Социалисты заявляли, что даже если правительство решится вступить в войну, то они станут бойкотировать это решение. Товарищи по партии был поражены последовавшим вскоре предательством Муссолини, который по собственному почину напечатал в «Аванти» статью, призывавшую социалистов к поддержке милитаристской политики правительства. Всего через шестьдесят дней после начала войны Муссолини порвал все связи с социалистами, придя к выводу, что Италия должна, обязана принять участие в войне. Можно понять, почему он это сделал — нейтралитет Италии не давал никаких перспектив, тогда как война предоставляла обширное поле деятельности для амбициозных политиков, подобных Муссолини.

В середине декабря 1915 года Бенито наконец-то оформил свои отношения с Рашель гражданским браком. Он не был примерным мужем — живя с Рашелью, одновременно имел несколько романов на стороне. Вскружил своей брутальностью голову писательнице