Мауно Йокипии - Финляндия на пути к войне

Через Турку в первые дня мая, как свидетельствуют немецкие данные, проследовало около 4000 отпускников. Английскому посланнику его финские знакомые сообщили, что речь идет лишь о батальоне немцев, т. е. еще о меньшем количестве.

Из обзоров финской комиссии по транзиту выясняется, что к началу мая через Турку в Северную Норвегию прошли части СС, зенитной и береговой артиллерии общей численностью около 3 тысяч человек. Войска прибыли на пароходах «Тельде», «Феодосия» и «Адлер». Контингент состоял, однако, не из возвращавшихся отпускников, поскольку документы говорят о «пополнении». Усиление береговой артиллерии в районе Киркенеса было связано с предпринятыми Гитлером мерами безопасности на всем норвежском побережье против англичан. Пополнение отрядов СС предполагало расширение упоминавшегося ранее подразделения Totenkopf-Standart, которое в итоге было включено в образованный SS-Kampfgruppe в качестве третьего полка дивизии Nord. И когда на улицах небольшого Турку появилось порядка трех тысяч немцев, получивших возможность в ожидании посадки в железнодорожные составы побывать в городе, это обстоятельство, естественно, привлекло к себе внимание. — Четырехкратное преувеличение (3000 — 12 000) — в практике пропаганды явление не редкое — помогло «Правде» добиться своей цели: новость попала на страницы мировой прессы. На Западе отметили, что советская пресса впервые коснулась вопроса о транзите и это было воспринято как свидетельство ухудшавшихся отношений с Германией.

Анализируя в своем рапорте (13 мая 1941 г.), видимо и явившемся источником тревоги, ход немецкого транзита в Лапландию с осени 1940 г., английский военный атташе Маджилл подразделяет его на три этапа. На первом, с 20 сентября по 10 ноября 1940 г., через Финляндию в Северную Норвегию проехало около 5500 человек и в самой Финляндии в пунктах пересадок оставалось еще около 1200 солдат. На второй этап, продолжавшийся до конца февраля, пришлись законные поездки отпускников: на юг проследовало 3600 немцев, но этим же путем вернулись только 2000 человек, остальные, видимо, возвратились морем. Численность немецких войск внутри Финляндии сократилась до 800 человек. На третьем этапе, после успешного нападения англичан на Лофоот, отпуска в немецких войсках в Северной Норвегии были отменены, на Север дополнительно отправилось 4500 солдат с тяжелым вооружением. Всего через Финляндию, по оценке Маджилла, в Северную Норвегию проехало 8400 человек, больше, чем за это же время выехало оттуда. В сентябре провезли двенадцать 88-мм орудий и две тяжелых батареи, а также 14 легких 20-мм зенитных орудий — весной. Зафиксированные в некоторых отчетах «танки» были всего лишь орудийными тягачами. В то же время немцы подготовили в Финляндии огромные запасы моторного топлива, которые в декабре оценивались в 3 млн литров. К находившимся на трассе Рованиеми — Киркенес в марте 1941 г. 165 автомашинам немцы в апреле добавили еще около 200 машин. Если бы движение гражданских средств на дороге, ведущей к Ледовитому океану, было бы ограничено, ее пропускная способность могла существенно возрасти. В свете современных исторических исследований расчеты английского военного атташе Маджилла представляются весьма точными. По данным финского исследователя Вехвиляйнена, к началу мая 1941 г. в сторону Норвегии через территорию Финляндии проехало 12 964 человека, в Германию — 4007 человек.

Наблюдавшееся весной 1941 г. смягчение внешнеполитической линии Советского Союза наиболее отчетливо проявилось в том, что генеральный секретарь коммунистической партии И. Сталин 6 мая 1941 г. позволил назначить себя также председателем Совета Народных комиссаров, другими словами — премьер-министром. Отстраненный Молотов, который применительно к тем условиям проводил по отношению к Германии явно жесткую политику, остался все же на посту наркома иностранных дел. Сталин, опираясь на свой личный авторитет, очевидно, верил в возможность спасти советско-германские отношения, находившиеся в состоянии серьезного кризиса. Несмотря на продолжавшиеся с обеих сторон «литургические» заверения в дружбе, слухи о войне росли наподобие снежного кома. В частности, Соединенные Штаты 20 марта 1941 г. на основании полученных от берлинских антифашистов сведений предупреждали о готовящемся нападении Германии на Советский Союз. Подобные сообщения поступали с разных сторон. Сталин отступал по всем несущественным вопросам. Он прекратил в Москве деятельность всех государств, оккупированных Германией. Он высказывал сожаление по поводу нарушения немецкими самолетами воздушного пространства Советского Союза, и в то же время запретил сбивать их. Он отступил при установлении границы на побережье Балтийского моря. Экономические обязательства, в том числе поставки нефти, выполнялись весной 1941 г. точнее, нежели раньше и Германию не укоряли за то, что в своих поставках машинного оборудования она намного отставала от графика. Старались заранее предусмотреть все возможные обстоятельства, которые могли бы привести к разрыву отношений. Произошедшие в политике изменения были замечены всеми. Посланник Финляндии в Берлине Т. Кивимяки сообщал о них в конце апреля неоднократно. Эффект был столь очевиден, что некоторые из немцев пытались доказать Гитлеру, насколько выгоднее было бы вести дело в рамках экономического союза, чем пытаться искать счастье на полях сражений. Но к этим реалистам, например, к послу Германии в Москве Шулленбургу, не прислушивались.

Потепление в советско-финляндских отношениях, наступившее в апреле-мае 1941 г., также следует рассматривать в контексте этих более широких перемен. Его первой приметой была смена советского посла в Хельсинки. Пятого апреля, как уже упоминалось выше, сообщили, что заболевший Зотов не вернется на свое место. Видимо и в Москве заметили, что его чрезмерно педантичные, поучающие выступления и резкость порождали ненужные осложнения во взаимоотношениях двух стран. Его преемник Павел Орлов, который был представлен президенту Рюти 23 апреля, был совершенно иного склада: образованный и гибкий, улыбающийся и покладистый. Он произвел на финнов благоприятное впечатление, особенно, когда всем (в том числе и находившемуся в Хельсинки Паасикиви) заявлял о том, что его главная задача — улучшить взаимоотношения наших стран.

Хотя германский посланник в Хельсинки Блюхер 19 апреля 1941 г. и отмечал снижение напряженности в отношениях между Финляндией и Советским Союзом, хотя и были прекращены оскорбительные передачи Петрозаводского радио (что заметили даже в Швеции), практические результаты дружественной политики Орлова долгое время себя не проявляли. Вопрос о никеле Петсамо с марта месяца остался в замороженном состоянии, переданная Финляндией 10 мая 1941 г. нота с различными альтернативными вариантами по существу не предлагала ничего нового. Для Советского Союза это был вопрос престижа, по которому он не желал идти на уступки. Также обстояло дело и с гидростанцией Валлинкоски. Поставки зерна из СССР шли с перебоями, хотя они и имели для Финляндии важное значение. Поставки были слишком увязаны со строительством для Советского Союза судов, которое отставало от графика. Поэтому многие финны считали, что новая политическая линия Орлова скорее носила формально-дружественный характер, нежели являлась реформаторской по существу. Единственное дело, о котором он мог сообщить как о серьезном изменении позиции Москвы, касалось оборонительного союза Финляндии и Швеции: Советский Союз более ему не препятствовал. Но и в данном случае произошедшие перемены уже запоздали. Финляндия настолько улучшила свои отношения с Германией, что Швеция более не проявляла интереса к этому плану. Это подтвердилось в ходе визита Гюнтера в Хельсинки, состоявшемся 6–7 мая 1941 г.