Иван Ле - Хмельницкий (Книга вторая)

- Разъяренный пес, дорогой Богдан, слепо бросается на своего обидчика... - снова продолжал Сулима мысль, которая не давала ему покоя.

- Что же, давайте поговорим, друзья мои. Полковник Сулима возмущается несправедливым отношением польской шляхты к нашему народу, - громко обратился Богдан к своим гостям.

- К украинским казакам, - прервал его Сулима.

- Казак - это не только ты да сидящие тут за столом. Казаки - это наши люди, успевшие взять оружие в руки. А кроме них есть еще люди, тоже способные взяться за оружие. Но есть жены и дети. Это наш народ, который испытывает на себе гнет. Это вся Украина, мои дорогие гости!.. воскликнул Богдан, раскрасневшийся от вина, как и его гости.

- И потому единственный выход: отбиваться от шляхты! - не утерпел Сулима.

- Лучше уж не отбиваться, а бить! Бить так, чтобы правнуки помнили! воскликнул слегка опьяневший Богдан. - Не ради удовольствия киевские доминиканцы целый час освящали саблю Конецпольского, когда он отправлялся с войсками усмирять казаков! Он немилосердно будет рубить ею и не пощадит украинцев.

- Проклятые католики! Уничтожить их надо вместе с их заикой гетманом... - не удержался совсем молодой старшина Иван Серко.

Богдан до сих пор еще не был знаком с ним. Теперь спохватился и шепотом спросил у Сулимы:

- Хороший, видать, хлопец, но... горячий. Где ты подобрал его? Рядом с ним, тот, что распахнул грудь, кажется, тоже будет неплохим запорожским полковником. Кто они, Иван?

- Тот, что намеревается бить киевских доминиканцев, прозывается Серком. Смелый и ловкий воин в бою! А рядом с ним... неужели не узнаешь Данька Нечая? Отец его недавно погиб в боях под Киевом.

- Полковник Олекса? - ужаснулся Богдан.

- Да, он. Не пускали его драться. Но когда услышал, что шляхтич Заславский бахвалился превратить православные храмы в корчмы, немедленно бросился на помощь этой молодежи. Там и голову сложил... Ну, а этот сотник тоже Иван...

- Одних Иванов подбираешь? - до сих пор еще находясь под впечатлением известия о гибели Нечая, промолвил Богдан. Что-то новое тронуло его душу: где-то идут бои, гибнут такие люди, а он... субботовскую целину распахивает.

- Да Иванов же и в святцах порой по сорока на день приходится. Это уже Иван Нечипорович, - с уважением отрекомендовал Иван Сулима Золотаренко. Так и зовем его. У него жена, двое детей. В бой с ляхами идет смело, без колебаний. В Чернигове примаком пристал, переехав туда с днепровского хутора, а свою сестру Ганну замуж выдал за полесского казака...

- Золотаренко?! - воскликнул Богдан и посмотрел на сотника, который был похож на приднепровскую девушку Ганну.

Сотник вскочил со скамьи, услышав свою фамилию. Улыбаясь, протянул бокал с вином, чтобы чокнуться с Богданом.

- С удовольствием, сотник, с удовольствием! Как ваша сестра поживает? спросил Богдан, протягивая свой бокал и подавляя волнение, вызванное воспоминанием.

- Ганна? Так не вас ли это, Богдан, частенько вспоминает она?

Богдан смутился. Помолчав, он продолжил начатый перед этим разговор:

- Говоришь, казаче, бить надо?

- Бить, пан хозяин. Страшные и коварные люди эти шляхтичи. Это саранча, налетевшая на наши земли. Только бить... - закончил молодой старшина.

- Но, друзья мои, гости дорогие! Для того чтобы бить, нужно обладать хорошей силой.

- А разве она у нас слабая? Вон как разбили войска коронного гетмана под Киевом, - добавил Сулима.

- Слыхали и мы об этой победе под Киевом.

- Да, победили королевские войска, но подписали такое соглашение, которое ничего не изменило в жизни нашего народа. То же самое, что было и в прежних соглашениях. Снова ограничили реестр казаков, а украинцы по-прежнему остались крепостными шляхтичей... - с грустью произнес Богдан и сел.

Наступила минутная тишина. Богдан и не предполагал, что так растрогает не только своих гостей, но и себя. Отодвинул бокал с вином в сторону и вышел из-за стола. Словно хотел освободиться от обязанностей хозяина. Он уже не слышал, о чем говорили гости. Только басок Ивана Богуна резко выделялся среди общего гула:

- Тарас Трясило тоже так думает! Заезжал к нам, ночевал на хуторе. Бить, говорит, и гнать надо их с пашен земли.

- А сам на Сечь бежит... - прервал его Богдан, стоявший посреди светлицы.

- Куда же деваться казаку зимой? - как оправдание прозвучали слова Золотаренко.

- Где люди, там должны быть и их вооруженные силы! - впервые за весь вечер вмешался в разговор Мартынко. И мать, улыбнувшись, одобрительно посмотрела на сына.

- Эти вооруженные силы, мои друзья, надо еще создать, их слишком мало для нашей страны. Наливайко потому и погиб, что не заботился о создании такой силы, уповая только на сочувствие народа. Все сами, своими руками... А рядом с нами - русская держава, русский народ! И этот народ, как и мы с вами, православный, является данником королевской шляхты, данником латинских иезуитов! С кем, как не с русскими, украинцам искать боевого союза? В союзе с таким народом... это уж не будет мелкой стычкой, друг мой Иван... Мало у нас еще казаков, мало и оружия, да и обученных воинов маловато, как и опытных старшин! - горячо произнес Богдан, подойдя к креслам, на которых сидели молодые казаки. Положил руки на спинку кресла Золотаренко. - Огня, правда, достаточно и у казаков, как и у их боевых старшин. А хватит ли пороху до полной победы?..

И отошел, чтобы не встречаться взглядами с друзьями, хотя самому хотелось посмотреть в этот момент на Ивана Сулиму. Полковник глядел себе под ноги.

- Москва, Россия! - задумчиво произнес он, словно разговаривая сам с собой. - Да, не протоптали мы еще дружеских путей к Москве. Неужто годами надо их утаптывать, покуда они приведут нас к военному союзу с ней?.. А сейчас давайте хоть поохотимся на эту вооруженную шляхетскую мелюзгу! Надо отбивать у них оружие, выгонять их из хуторов, пусть не объедают наш бедный люд.

- Прокладываются пути и к Москве, Иван. Покуда что прокладывает их наш православный владыка, а следом за ним и полковники дорогу найдут... А ты советуешь дразнить разъяренных зверей, какими являются для Украины шляхтичи! - снова заговорил Богдан, словно беседуя только с одним Сулимой. - Нет, друг мой Иван, я думаю иначе. Я не согласен растрачивать силы нашего народа, зля наших врагов, точно лютых псов, бесполезными стычками!

- Что же ты предлагаешь? Показывай нам путь, а сам поезжай хоть в Москву, коль не решаешься идти с нами! - выпалил Сулима, тоже выходя из-за стола.

- Больно задел ты, Иван, меня тем, что... не решаюсь. Пока я не вижу просветления на нашем горизонте и не чувствую хотя какой-нибудь поддержки со стороны Москвы. Занимаюсь писарством, ибо сегодня это самое простое, что я могу выполнять по своим способностям, дабы оставаться в стане казаков. Люблю я казацкую семью любовью, привитой мне матерью с детства! И еще думаю... а не помогла бы нам Дунайская война, которой так бредят королевские вояки? Эта война не только собьет спесь с высокомерной шляхты, но и подорвет их военную силу. Ведь помогают же австрийскому цесарю, воюют со шведами. Об этом следует подумать...