Иван Ле - Хмельницкий (Книга вторая)

- Воюют люди и закаляют свою ненависть к панам! - говорил в кругу друзей Сулима. - Мы тоже не рыбку удить прибыли сюда с Днепра. Турецких угнетателей хватает и в этих султанских владениях. Славяне будут помогать только нам, а не туркам...

Турецкие войска, воевавшие на болгарских рубежах султанских владений, встревожились, узнав, что у них в тылу, чуть ли не у итальянской границы, появилась армия казаков. К Ивану Сулиме привели турецкого посланца от софийского беглер-бека, командовавшего турецкими войсками. Отуреченный славянин, как он сам назвал себя при встрече с казаками, слишком самонадеянно и довольно воинственно стал выполнять свою миссию.

- Головы снесу этим казацким атаманам! - закричал он в первые минуты встречи с казаками дозора Карпа Полторалиха. - Забыли о том, что вместе со своим польским королем данниками султана живете на наших приднепровских землях? Где ваш атаман?

- Погоди, голубчик, не кричи. Проводим тебя и к атаману! Карпа хотел перекричать! Как бы свою голову не потерял, пустая макитра... - ответил Карпо, связывая этого воинственного парламентера.

Сулима велел развязать посланца и вытащить у него изо рта кляп.

- Кто ты? - спросил Сулима по-турецки.

Но когда парламентер заговорил на балканском наречии, он засмеялся:

- Глупого теленка родила твоя мать. Чего бесишься, продажная басурманская шкура! Повесить бы тебя, чтобы проветрился, как тарань на солнце. Но иди и передай паше, что Сулима со своими запорожцами сначала в гости к папе Урбану заглянет. Вот, видишь? - Сулима вытащил из кармана папский медальон и поднес его к глазам турецкого парламентера. - А преградите нам путь, будем драться с вами! Родниться же придем в Стамбул!

- Так и передай беглер-беку, макитра... - вставил свое слово нетерпеливый казак.

Поначалу и в самом деле пытались договориться с софийским беглер-беком. Ведь им ничего не стоило назвать себя здесь войском ненавистной туркам Речи Посполитой. Но несколько вооруженных стычек, да и имя казацкого атамана Сулимы убедили турок, что они имеют дело с вольными запорожскими казаками, а но с войсками польского короля.

На этом и закончился мирный казацкий поход. Точно вихрем втянуло их в Балканскую войну, и они стали невольными союзниками итальянцев, участниками затяжной войны в долине Дуная. Втянувшись в эту войну, вынуждены были сражаться. Назад теперь не так легко возвращаться, как беспрепятственно шли они летом почти до итальянской границы!

Вот впереди она, знакомая и Сулиме Италия! Он не забыл своего давнего рейда по этой земле. Медальон папы Григория всегда носил при себе, как веское свидетельство участия в Европейской войне.

Более десяти лет назад он тоже воевал на стороне чешского народа. Австрийский цесарь прибрал Чехию к своим рукам, но кому-то из соседних государей завидно стало, они выступили "в защиту чехов" и перессорились между собой...

- Не для нас эта воина, - сказал тогда Максим Кривонос, ища для себя иных путей в жизни.

"Нашел ли? - промелькнула горькая мысль. - Очевидно, итальянские солдаты знают, куда ушли лисовчики..." Вспомнил он и о намеке Богдана, когда они прощались перед этим походом:

- Возможно, где-нибудь встретите и наших лисовчиков! Вам во что бы то ни стало надо встретиться с итальянскими воинами, расспросить их...

И повел Сулима своих казаков не к морю, как договаривались в Килии, а в противоположную сторону, на розыски следов Кривоноса.

- Если удастся, постараемся пробиваться без боя, - советовался Сулима с казаками. - Но если уж турки нагло будут преграждать нам путь к соединению с итальянцами, не жалеть голомозых!

9

Во время встречи с Пясочинским в канун Нового года Богдан сказал: "Я должен лично поговорить с коронным гетманом!.."

Тогда же шла речь о немедленной встрече с гетманом, находившимся в Баре. Но сейчас была не летняя пора, когда в любой момент сел на коня и поехал, а зима. Богдану не приходится краснеть за то, что не выполнил своего обещания. Чигиринский полковник и сам вскоре понял, что ехать Богдану Хмельницкому при таком бездорожье в Бар или в Краков было бы неоправданным геройством. Кстати, и Пясочинский из-за бездорожья вынужден был остановиться в Белой Церкви, пережидая метели и гололедицы. Да и стоит ли Богдану торопиться со встречей с коронным гетманом, чтобы договориться об участии в казацком походе против московского царя?

Правда, ему надо было встретиться и поговорить с Конецпольским! Коронный гетман не только управлял войсками, но и направлял государственную политику Речи Посполитой.

После Нового года никого не удивляло оживление казачества. Реестровым и нереестровым казакам было о чем подумать и поговорить.

- Кажется, писарь у нас дельный, - говорили чигиринцы, узнав о разговоре Богдана с комиссаром коронного гетмана. Даже реестровцы стали с интересом присматриваться к Богдану.

Через Субботов и Чигирин теперь свободно проходили нереестровые казаки, особенно молодежь. Никто не прятал своего оружия, а, наоборот, во всей округе увеличился спрос на сабли и пистоли.

Другая новость молнией распространилась по стране... Умер король Сигизмунд III! На время Речь Посполитая осталась без короля, и казалось, что орел со скипетром державы в когтистых лапах, символизировавший собой власть, остался без короны.

- Ну, братья казаки! Теперь-то уже и у нас спросят мужи Варшавы, кого бы мы желали избрать королем! - передавали чигиринцы слова полковника Острянина.

Действительно ли сказал это Острянин на Сечи или нет, но молва распространилась, как эхо в лесу.

- Владислава, очевидно, изберут без нас! Хотя должны бы пригласить и казаков на елекцию... [избрание короля (польск.)] - вслух рассуждал Богдан.

Но на сейм казаков не пригласили. И хотя старшины реестровых казаков и некоторые из провинциальных украинских панков добивались "справедливости", Польские сенаторы грубо отказали им.

- Не хотите порадовать украинцев! - возмущался Адам Кисель на одном из заседаний во время королевского безвластия. - Не будет у нас мира с приднепровцами!

- Вы уж лучше замолчите, пан Кисель! - закричали сенаторы сейма.

А когда украинцы потребовали предоставить им государственные права, сенаторы только посмеялись над ними. Делегацию реестрового казачества даже не пустили в Варшаву. Только в Кракове король дал аудиенцию казакам. Выслушав их жалобы, он торжественно успокоил реестровиков. Король Владислав был приветлив, но неуступчив. Он снова настаивал на участии казачества в войне против Москвы...

Богдан чутко прислушивался к разговорам казаков в Чигирине. Он приглашал к себе кобзарей не только для того, чтобы послушать их думы, но и расспрашивал, о чем говорят люди на Украине. Кобзари рассказывали и о походе Сулимы. С Запорожья, по следам этого неугомонного казака, неслись не только кобзарские песни и думы: