Вячеслав Лопатин - Матрица Скалигера

О том, как Иван Грозный якобы уступил престол бывшему татарину Саин–Булату, я уже писал. Кстати, а где жил Иван, когда в Кремле сидел царь Симеон? А жил он на улице, которая хорошо соответствует теме данной таблицы, ― Петровка. В 1576 году Иван, «уволив» Симеона, воцаряется снова.

В честь заключения победного договора о мире со Швецией, послужившего концом Северной войны, правительство пожаловало Петру титулы императора и Великого. Из Петербурга празднование перешло в Москву, в которой для встречи государя были специально возведены триумфальные ворота. На них было два изображения: Ивана Васильевича и Петра Великого. Считается, что последний завершил балтийскую эпопею, начатую Иваном Грозным более чем за полтора столетия до этого. Невозможно поверить в то, что к торжеству привлекли столь отдаленную по времени фигуру, да к тому же еще и проигравшую свою «северную» войну. Поэтому делить свою победу Петр с Иваном никак не мог.

Всего скорее, речь идет об одном человеке в двух образах ― вчерашнего царя и нынешнего императора. А то, что у них при этом разные имена, так у нас к этому не привыкать ― все русские цари имели не одно имя. Например, отца Ивана Грозного звали Гавриил Тимофеевич, он же — Варлаам. В историю он вошел как Василий III Иванович. Тимофеевичем он, естественно, был потому, что Тимофеем звали его отца, более известного как Иван III Васильевич. И так далее*.

* О том, что у одного и того же правителя имя могло меняться в зависимости от его статуса, говорят некоторые письменные источники. Так, например, в «Истории о Великом княжестве Московском» можно прочитать следующее: «Гавриил силой захватил правление и назывался правителем и блюстителем государства при жизни своего двоюродного брата, по смерти же его он взял себе другой титул, велел короновать себя и назывался уж не Гавриилом, а Василием».

Кстати, понять, о ком здесь ведет речь автор, шведский дипломат начала XVII века Петр Петрей, можно в контексте им написанного, где он называет Гавриила сыном Ивана Васильевича Грозного. Если бы не знать, что Петрей под Иваном Грозным всюду имеет в виду не Ивана IV, а Ивана III, можно посчитать все это полной несуразицей. Но и понимая, что речь идет о сыне Ивана III Василии III, невозможно совместить описываемую историю с традиционной.

Так же трудно соотнести с общепринятой версией русской истории и его слова о том, что Москву сделал столицей Даниил Михайлович. Почему же Михайлович, если нас учат, что он был сыном Александра Невского? Далее, правда, автор «исправляется», но тут же пишет, что после Даниила «вступил на княжение сын его, Григорий Данилович Калита». Такого деятеля мы тоже не знаем, как не знаем и Димитрия Мономаха, который, по словам Петрея, известную одноименную шапку попросту отнял у крымских татар. О византийском императоре Константине Мономахе при этом ― ни слова.

Петрею вторит и его современник французский наемник Жак Маржерет, в чьем трактате «Состояние Российской империи и Великого княжества Московии» тоже достаточно нестыковок. Маржерет был начальником охраны русского царя и должен был знать, о чем пишет.

Не доверять иностранным источникам лишь на основе подобных, мягко говоря, неточностей мы не можем. Потому что с русскими документами ситуация нисколько не лучше, а ввиду их большего количества, можно сказать, ― и хуже. Все эти неувязки носят системный характер и указывают на то, что ни русской письменной истории, ни достоверных источников, на основе которых она могла быть написана позже, во времена Смуты просто не существовало. То, что в нашей истории есть Владимир Мономах или Иван Калита, является результатом лишь некоего соглашения, консенсуса, к которому пришли исследователи, работающие с противоречивым материалом.

История создавалась, и вместе с ней создавались её источники. Показательна в этом плане литературная деятельность еще одного иностранного автора, голландца Исаака Массы. Он тоже во время Смуты был в Москве, вернулся на родину и написал «Краткое известие о начале и происхождении современных войн и смут в Московии, случившихся до 1610 года». Умер он в 1635 году, а первое издание вышло в свет лишь в 1866 г. Никаких данных об авторе, кроме тех, что он написал о себе сам, издателю найти не удалось. Масса пишет, что преподнес свою рукопись в дар голландскому правителю Морицу Оранскому, но последний об этом нигде не упоминает. Известно несколько последующих вариантов издания этой книги, отличающихся не только названиями, но и содержанием. Дело в том, что издатели и переводчики столкнулись с трудностью понимания написанного, так как голландский язык автора оставлял желать лучшего. Это касается построения фраз, орфографии и прочего, из–за чего подчас было просто невозможно понять, что голландец Масса в конкретном случае имеет в виду. Остается лишь догадываться, где и кем на самом деле был сотворен данный трактат.

Разобраться, где в подобных книгах правда, а где ложь, не представляется возможным. Скорее всего, свидетельства иностранцев типа названных выше такие же «липовые», как и русские документы, на которых выстроена вся каноническая версия допетровской истории. А возникающие разночтения ― это следствие того, что в них просто отражены ее различные черновые варианты, предшествующие окончательной редакции.

До сих пор никто толком не объяснил, для чего понадобилась вторичная коронация Ивана Грозного.

Жена Дмитрия умерла 7 июня, а жена Петра ― 27 августа. От первой даты до второй ― 81 день.