Вячеслав Лопатин - Матрица Скалигера

Кстати, о неразлучных Минине и Пожарском. Некоторые детали их биографии позволяют усомниться, что это были два разных человека. Считается, что они, будучи из разных сословий ― один был князем, другой торгашом — познакомились лишь при организации народного ополчения. Судьба смогла свести их вместе и якобы даже сделать друзьями только тогда, когда для спасения родины произошло единение разных слоев общества. Это не так, а по поводу единения и народного движения вообще чушь.

Выбор этой пары на роль руководителей довольно анекдотичен. Когда в Нижнем Новгороде приняли решение об организации войска, то встал вопрос о том, кто будет осуществлять военное и политическое руководство. Кузьма Минин заявил, что у него есть на примете один человек. И назвал воеводу Пожарского. Все согласились и отправили делегацию к князю Дмитрию. Тот принял предложение, но заявил, что ему в таком случае нужен опытный напарник, который бы занимался финансово–хозяйственной стороной организации. Ему ответили, что в Нижнем Новгороде такого человека нет. Пожарский настаивал, что такой человек все–таки есть, и назвал… Кузьму Минина. Послы согласились и отправились обратно в Нижний передать Минину и всем остальным «привет» от Пожарского.

Дальше уже не смешно. Минин согласился стать у руля организации войска только после письменного согласия нижегородцев, что они будут выполнять все распоряжения руководства и берут на себя все денежные расходы на это мероприятие. Причем финансирование подразумевало в случае необходимости продажу своих домов, жён и детей. С этим документом Кузьма и отправился собирать деньги.

Устоявшееся мнение о Кузьме Минине как о простом торговце или городском старосте не совсем точное. Да, он был и старостой, и торговцем, но по нашим меркам его следовало бы назвать олигархом. Отец Кузьмы, имея несколько деревень, занимался солевым бизнесом. Добыча и продажа соли приносила громадные деньги. После его ухода в монастырь всё досталось его сыновьям. В основном этим бизнесом занимались два брата Кузьмы, сам он, имея в их предприятии долю, занялся продажей мяса. У него были свои скотобойня и магазин. И должность земского старосты, то есть второго человека в городе. Это интересно, но ещё интереснее другое. Не только Кузьма имел долю в солевом промысле своих братьев. Среди совладельцев их семейного бизнеса мы находим имя… Дмитрия Пожарского. Ай да князь! Это было до организации нижегородского ополчения. А после войны Пожарский получил в награду село, знаменитое своими ― вот совпадение ― соляными копями.

Кузьма Минин был неграмотным. Так считают историки. С ними трудно согласиться, стоит только представить себе неграмотного олигарха. На чём же основано это утверждение? Оказывается, на одном факте: в грамотах, то есть различного рода указах и приказах, Минин не ставил свою подпись, вместо него расписывался Дмитрий Пожарский.

И последнее. Пожарский не только расписывался в документах за Минина, но и перед смертью принял имя Кузьма. Как это понимать? Нам скажут, что он это сделал в память о друге, но это, конечно же, полный бред. Всё говорит о том, что мы имеем дело не с двумя историческими героями, а с одним. Путаница возникла в процессе исторического сочинительства, когда в результате случайных и намеренных искажений реальных событий персонажи раздваивались, расстраивались и т. д. Смута ― потому и смута, что на это время наложились сразу несколько вариантов одной истории. Попытка «сшить» их в одно историческое полотно и привело к появлению периода истории, полного всяких несуразиц и откровенного хаоса.

А как же материальные исторические памятники? Можно ли считать, что все главные действующие лица Смуты являются виртуальными, если от них остались реальные следы? Например, захоронения. Ведь на могильных плитах ясно написано, чей прах под ними лежит.

Да, действительно. Но только если точно знать, когда появилась соответствующая надпись. Например, даже в 1794 году на месте погребения Минина не было никакого ни памятника, ни надгробия с надписью. Поэтому, кто там в действительности был похоронен, достоверно неизвестно. Но даже если бы и был какой–нибудь могильный камень, пусть даже и с надписью, то это могло свидетельствовать только лишь о том, что он появился до 1794 года. Памятники прошлого могут нам поведать многое, но кроме одного ― настоящего времени их создания. То, что существуют захоронения времен Смуты, может означать лишь то, что сначала была написана ее история, а затем были созданы соответствующие материальные памятники. Их состояние, каким бы древним оно ни казалось, никого не должно вводить в заблуждение.

В качестве иллюстрации к сказанному приведу отрывок из запи сей французского путешественника маркиза Астольфа де Кюстина, который проезжал в 1839 году через Нижний Новгород и посетил там могилу Кузьмы Минина.

«Войдя сегодня утром в собор, я почувствовал волнение от веющей в нем древности. Так как в нем покоится прах Минина, то его, думалось мне, не трогали, по крайней мере, лет двести. И эта уверенность еще увеличивала мое почтение к старинному зданию. В благоговейном молчании стояли мы перед усыпальницей героя.

- Это, безусловно, одна из самых прекрасных и самых интересных церквей, посещенных мною в вашей стране, ― сказал я губернатору.

- Я её выстроил, ― ответил мне Бутурлин.

- Как? Что вы хотите этим сказать? Вы её, очевидно, реставрировали?

— Ничего подобного. Древняя церковь совсем обветшала, и император признал за благо, вместо того чтобы ремонтировать, отстроить ее заново. Еще года два тому назад она стояла шагов на пятьдесят дальше и, выдаваясь вперед, нарушала правильность распланировки нашего кремля.

- Но прах Минина?! ― воскликнул я.

- Его вырыли, так же как и останки князей. Теперь они покоятся в новом месте погребения, которое вы в настоящую минуту обозреваете».

Можно сколь угодно долго говорить о психологии, каббалистике, Скалигере и о том, как это связано с историей, но без применения естественнонаучных методов все это останется лишь гипотезой. Одним из таких методов является математическая статистика. Это очень мощное средство и, пожалуй, единственное, которое мы можем применить к хронологическим данным, чтобы подтвердить или поставить под сомнение предположение об искусственной природе мировой истории.

Сравнительные хронологические таблицы, которые занимают большую часть этой книги, хорошо показывают такую искусственность, однако без строго научных и неопровержимых доказательств, которые может дать математический анализ, они всегда будут оставлять место для сомнения читателей и скептицизма оппонентов.