Дмитрий Егоров - 1941. Разгром Западного фронта

— Это не слухи! Какие слухи, если из Румынии люди бегут от фашиста Антонеску. Они все видят. Армия Гитлера стоит по ту сторону Прута, и пушки нацелены на нас! Что будет, что будет? Куда нам, старикам, податься? Если бы я был помоложе, сегодня же уехал бы в Россию. Мы сейчас молимся за нее, за ее силу. Гитлер здесь должен разбить себе лоб, иначе беда…

Я поспешил на аэродром. По дороге думал о старике, о его словах. Сколько пренебрежения к нам было в нем раньше! Потом оно сменилось безразличием, а теперь вот искренними симпатиями» [64] Небо войны. М., 1980. .

Бывший командующий Северным флотом А. С. Головко вспоминал об инциденте, случившемся 17 июня 1941 г.: «Около четырнадцати часов ко мне в кабинет вбежал запыхавшийся оперативный дежурный.

— Немецкие самолеты! — не доложил, а закричал он…

— Уточните, — сказал я, стараясь сохранить спокойствие и тем самым успокаивая взволнованного дежурного. Придя в себя, он объяснил, что над бухтой и Полярным только что прошел самолет с фашистскими опознавательными знаками, и на такой высоте, что оперативный дежурный, выглянув из окна своего помещения, увидел даже летчика в кабине… Моментально все стало ясно — начинается война. Иначе на такое нахальство — пройти над главной базой флота — даже гитлеровцы бы не отважились» [65] Вместе с флотом. М.: Финансы и статистика, 1984. С. 22. .

Вечером 21 июня в Москве сел пассажирский самолет ГВФ СССР, пилотируемый И. Ф. Андреевым. Закончился рейс по маршруту Москва — Берлин — Москва. И что, казалось бы, было необычного в этом рейсе? Самолет из Берлина прилетел с ТРЕМЯ пассажирами на борту [66] Молодчий А. И. Самолет уходит в ночь, сайт «Военная литература». . Неужели и это событие не вызвало ни у кого, кому положено было по роду службы обращать внимание на подобные факты, никаких подозрений?

13 июня 128-й моторизованный полк 29-й мотодивизии получил приказ — 17-го покинуть место постоянной дислокации (бывший монастырь в Жировичах) и выехать в летний лагерь ближе к государственной границе. Зам. командира полка батальонный комиссар И. Я. Ракитин пошел в гарнизонную парикмахерскую и остригся «под ноль». Удивленному клубному библиотекарю (зам. политрука Халилову) он откровенно посоветовал: «Подстригись — будет война. Немцы стриженых не убивают, а с чубом примут за политработника и будут издеваться» [67] Личный архив Д. Н. Егорова — И. И. Шапиро, письмо. . Как в воду глядел комиссар, погибший в одном из первых боев, но до сих пор числящийся «без вести пропавшим». В местечке Ружанысток артиллеристы РГК также занимали комплекс зданий католического монастыря. Монахов выселили еще в 39-м, но храм не тронули, и в нем продолжали совершаться богослужения. В июне священник открыто призывал прихожан молиться, чтобы кара Божья обрушилась на большевиков в день летнего солнцестояния, то есть 22-го числа. Неуместно, конечно, видеть в протестантско-безбожном вермахте меч Господень, но дело совсем в ином. Даже священнослужитель знал, что должно случиться 22 июня, и местные органы НКВД — НКГБ по инстанции о его призывах доложить были просто обязаны. А результат? В ночь на 17 июня на участке Ломжанского погранотряда была задержана группа диверсантов из восьми человек, одетых в форму командиров РККА и войск НКВД. Возглавлял группу немец, но состав ее был пестрым: русские белоэмигранты, украинские националисты-уоновцы, поляки [68] Паджев М. Г. Через всю войну. М., 1983. С. 20. . А результат? Впрочем, какого результата ожидать, если в Москву сплошь и рядом докладывалось не то, что имело место в действительности, а то, что хотелось бы слышать Сталину, который не мог не отдавать себе отчета: страна и армия к войне не готовы. Известный своими выдающимися летными достижениями пилот ГВФ (впоследствии Главный маршал авиации) А. Е. Голованов весной 1941 г. был назначен командиром вновь формирующегося 212-го отдельного дальнебомбардировочного авиаполка. Прибыв в Минск для представления командованию округа, Голованов побывал на приеме у генерала армии Д. Г. Павлова. Встреча была по-своему примечательной. Предложив подчинить полк непосредственно ему, Павлов тут же связался с Москвой.

«Через несколько минут он уже разговаривал со Сталиным. Не успел он сказать, что звонит по поводу подчинения Голованова, который сейчас находится у него, как по его ответам я понял, что Сталин задает встречные вопросы.

— Нет, товарищ Сталин, это неправда! Я только что вернулся с оборонительных рубежей. Никакого сосредоточения немецких войск на границе нет, а моя разведка работает хорошо. Я еще раз проверю, но считаю это просто провокацией. Хорошо, товарищ Сталин… А как насчет Голованова? Ясно.

Он положил трубку.

— Не в духе хозяин. Какая-то сволочь пытается ему доказать, что немцы сосредоточивают войска на нашей границе » [69] Голованов А. Е. Дальняя бомбардировочная… сайт «Военная литература». С. 51–52. .

«Моя разведка работает хорошо…» Ой ли, Дмитрий Григорьевич, не слишком ли вы передоверились своему разведотделу? В ВИЖе № 6 за 1994 г. был опубликован совершенно убийственный материал. В подборке архивных документов под общим заголовком «МОСКВЕ КРИЧАЛИ О ВОЙНЕ» была приведена докладная записка бывшего начальника Ломжанского оперативного поста РО штаба ЗапОВО капитана Кравцова. Датирована она 4 января 1942 г. и адресована уполномоченному особого отдела НКВД Западного фронта. В ней содержится как отчет о работе пункта в предшествующие нападению последние дни, так и резкая критика в адрес руководства отдела. По его словам, начальник — полковник С. В. Блохин, заместители — подполковники Ивченко и Ильницкий и начальник отделения информации майор Самойлович большинство присланных достоверных сведений отвергали, считая их провокационными и дезинформирующими. Начальство постоянно упрекало Ломжанский пункт за то, что в их разведдонесениях «преувеличена численность германских войск». В апреле из данных резидентур «Арнольд», «Висла» и «Почтовый» явствовало, что на советско-германской границе сосредоточено до 1,5 миллиона войск вермахта и их союзников, о чем было немедленно доложено руководству; подполковник Ильницкий наложил резолюцию: «Такую глупость можно ожидать только от Ломжинского пункта». Особый интерес представляют последние строки записки, наглядно характеризующие стиль работы отдела, на который была возложена важнейшая задача: вести «мониторинг» всего того, что происходит на сопредельной стороне, анализировать, отсеивая правду от вымыслов и «дезы», и докладывать командованию войск. Вместо этого… «В отделе все внимание было сосредоточено на том, чтобы каждый пункт ежедневно присылал разведдонесение. В апреле 1941 г. заместитель начальника РО подполковник Ивченко советовал мне не посылать большие сводки, а разбивать данные на несколько частей и ежедневно малыми частями посылать в РО. Я возразил ему, заявив, что это очковтирательство и я на это не пойду. Он мне ответил, что начальник Брестского пункта майор Романов так делает и его пункт стоит на первом месте. По моему мнению, в РО процветали карьеризм, подхалимство, а не деловая работа». Не исключено, что так и было. «Кормили» командующего выхолощенными, успокаивающими сводками, а когда наступило ВРЕМЯ ПРИНЯТИЯ РЕШЕНИЯ (есть такой термин в авиации, означает момент, когда можно прервать разбег самолета и отменить взлет или продолжить разбег и взлететь), когда все стало НАСТОЛЬКО очевидно, что даже «спящая» окружная разведка «прозрела» и забила тревогу, Герой Советского Союза генерал армии Д. Г. Павлов ей не поверил. Поверил только спустя несколько часов, когда и до Москвы наконец-то дошло, что медлить более невозможно, надо принимать меры, хотя бы и запоздавшие.