Дмитрий Егоров - 1941. Разгром Западного фронта

Т-28 проехал железнодорожный переезд, трамвайное кольцо и оказался на улице Ворошилова. У здания ликеро-водочного завода увидели первых оккупантов; десятка два солдат вермахта грузили в автомашину ящики с бутылками и не обратили никакого внимания на танк. Когда с ними было покончено, танк раздавил грузовик с водкой, переехал по деревянному мосту через Свислочь и свернул на Ульяновскую улицу. Он миновал рынок, и вдруг из-за угла улицы Ленина навстречу ему выскочила колонна мотоциклистов. Они двигались как на параде, ровными рядами. Малько вспоминал: «Майор не сразу дал команду на открытие огня. Но вот я почувствовал его руку на левом плече — и бросил танк влево. Первые ряды мотоциклистов врезались в лобовую броню танка, и машина раздавила их. Следовавшие за ними повернули вправо, и тут же я получил новый сигнал от майора и повернул танк направо. Свернувших мотоциклистов постигла та же участь. Я видел в смотровое отверстие перекошенные от ужаса лица гитлеровцев. Лишь на мгновение появлялись они перед моим взором и тут же исчезали под корпусом танка. Те из мотоциклистов, которые шли в середине и хвосте колонны, пытались развернуться назад, но их настигали пулеметные очереди из танка. За считаные минуты колонна оказалась полностью разгромленной». Так начался легендарный рейд одинокого советского танка по улицам уже неделю как оккупированного Минска. Легендарный тем более, что это единственное боевое применение танков типа Т-28 на территории Белоруссии. Одолев крутой подъем на улице Энгельса, он поравнялся со сквером у театра имени Янки Купалы и обстрелял группу гитлеровцев, скопившихся там. Ведя на ходу огонь, танк вырвался на центральную Советскую улицу. Свернув направо, Д. И. Малько повел боевую машину вперед по узкой улице в сторону окружного Дома Красной Армии, возле которого майор скомандовал повернуть направо. На Пролетарской улице водитель остановил свою громадину. Вся улица оказалась забитой вражеской техникой — грузовиками с оружием и боеприпасами и автоцистернами. У реки громоздились штабеля ящиков, стояли полевые кухни, в Свислочи купались солдаты; за рекой, в парке имени Горького, под деревьями стояли танки и САУ. Т-28 открыл по врагу огонь из всех стволов. Майор Михайлов вел огонь из орудия, а курсанты расстреливали противника из пулеметов. Водитель видел в смотровую щель, как вспыхивали вражеские машины, как взрывались автоцистерны и в Свислочь текли ручьи горящего топлива. Почти вся колонна, заполнившая Пролетарскую улицу, была разметана так, словно по ней пронесся смерч. Повсюду стояли и валялись горящие остовы и обломки машин, горели развороченные автоцистерны; все было покрыто трупами. После этого Д. И. Малько снова вывел Т-28 на Советскую улицу и повернул вправо, проехал мост через Свислочь, мимо электростанции. Справа, в парке имени Горького, заметили новое скопление противника — под кронами деревьев стояло десятка два автомашин, несколько танков и самоходок. Немцы, стоящие возле них, тревожно всматривались в небо, полагая, что грохот рвущихся боеприпасов со стороны Пролетарской следует расценивать как последствия налета советской авиации. Но опасность подстерегала врага не с неба, а с земли. Первый выстрел был сделан из пушки, заговорили пулеметы центральной и правой башен. Начали рваться боеприпасы, вспыхнула факелом бензоцистерна, все окутал густой черный дым. Когда осталось шесть снарядов, танк прекратил огонь и на предельной скорости понесся по улице. Он проехал Круглую площадь, преодолел подъем, поравнялся с Долгобродской. Танк поднялся на гребень улицы, и Малько увидел впереди район Комаровку, от которой было 2–3 км до городской черты. Улица Пушкина, а за ней и Смоленское шоссе. Но в районе старого кладбища краснозвездный танк попал в прицелы батареи ПТО, которая открыла по нему беглый огонь. Один из снарядов попал в башню, но дал рикошет. Отчаянно маневрируя в кольце разрывов, Т-28 мчался вперед, казалось, что прорыв закончится удачей. Перед развилкой дорог очередной снаряд попал в моторное отделение, пробил кормовую бронеплиту и вызвал пожар. Однако мотор продолжал работать, и объятый пламенем танк продолжал двигаться, пока третий снаряд не остановил его окончательно. «Я увидел майора, отползавшего от танка и отстреливавшегося из пистолета. Из башни выбрались двое курсантов, но один был сразу убит, а другой, кажется Николай, пополз к забору. Я тоже побежал через улицу, вскочил во двор какого-то дома из красного кирпича, заметив на нем табличку „Минская юридическая школа“. Во дворе отдышался, присел. Кровь по-прежнему текла по лицу, я стер ее носовым платком и зажал рану. Голова гудела, все плыло вокруг в каком-то тумане. Последнее, что осталось в памяти, — это сильный грохот в той стороне, где остался наш танк, — взорвались последние снаряды…» Раненый танкист сумел избежать плена и перешел линию фронта в составе небольшой группы; День Победы Д. И. Малько встретил в Кенигсберге. Стараниями красных следопытов через двадцать пять лет тайна легендарного экипажа была раскрыта, и к боевым наградам Малько прибавился еще один орден. Но установить личность майора Михайлова и его судьбу не удалось, а из остальных членов экипажа нашелся только бывший курсант Н. Е. Педан. Он тоже был ранен, схвачен немцами и всю войну провел в лагерях военнопленных.

4 июля в районе Лиды после более чем 100-километрового рейда по вражеским тылам был по частям окружен и прекратил существование 213-й стрелковый полк 56-й дивизии, тот самый полк, что доблестно сражался 22 и 23 июня в окружении на берегу Августовского канала. С. С. Ракитянский из музвзвода полка рассказывал, что после переправы через Неман у деревни Гожа они пошли на восток. Шли лесами вдоль дороги. По пути разгромили колонну автомашин немецкого батальона связи, пополнили запасы продуктов и боеприпасов. Также взяли сейф с казной (140 тысяч райхсмарок) и документами. Начфин полка предлагал солдатам разобрать марки, но стоявший рядом с ним младший лейтенант, прибывший из Гомельского училища в субботу 21 июня (его фамилию даже не успели запомнить), сказал: «Вы лучше сберегите свои головы». Когда сейф со знаменем батальона, документами и деньгами понесли в лес, на них наскочила немецкая разведка, завязалась перестрелка. Длилась она минут 12–15, немцев отбили, но начался артобстрел. Понесли потери, был смертельно ранен и тот неизвестный младший лейтенант. Шли по лесам и болотам, таща на себе технику и вооружение; в полку было около 150 раненых. Когда подошли к Лиде, с горечью узнали, что она занята противником.

Бывший командир пульроты В. И. Панченков вспоминал, что комполка Яковлев, замполит Черных и начштаба капитан Царенок проинформировали начсостав о положении дел и посоветовались, как быть: выходить дальше полком или группами. Решили выходить поротно. К Панченкову и его людям присоединились артиллеристы, пограничники и другие военнослужащие. Позже В. И. Панченков узнал, что штаб полка около Лиды был окружен и уничтожен. Замполит батальонный комиссар К. Черных застрелился, майор Яковлев был пленен. Знамя полка закопано в землю и не найдено по сей день.