Дмитрий Егоров - 1941. Разгром Западного фронта

Командир 25-й танковой дивизии Н. М. Никифоров

10 июня значительная часть командиров танков и механиков-водителей убыла в командировку на Харьковский машиностроительный завод, для получения танков Т-34 и обучения на них в течение месяца. Чулков писал: «Немцы нам этого месяца не предоставили. В результате наш полк вступил в войну, имея на вооружении лишь 11 танков „Т-26“ (легких, тонкобронных), 3 бронеавтомобиля „БА-10“ (на шасси грузовика трехосного „ГАЗ-ААА“), 30 автомобилей и 50 винтовок». Рядом с военным городком, буквально в 300 м, был полевой аэродром 126-го авиационного полка, укомплектованного самолетами МиГ-3. В субботу, 21 июня, подполковник Г. П. Маслов назначил воентехника Чулкова дежурным по полку, а сам уехал в Брест встречать семью. Больше его в полку не видели. В 22:00 Чулков заступил на дежурство, а около четырех часов утра 22 июня он пошел проверить несение караульной службы. «Стояла великолепная погода. Слышались последние соловьиные трели. На душе — ни малейшей тревоги. Но вот слух, а затем и взор привлекло звено самолетов какой-то непривычной конфигурации, появившееся над лесом почти на бреющем полете. В несколько секунд самолеты достигли нашего аэродрома, раздались взрывы. Высоко взметнулись языки пламени, дым, комья земли, какие-то обломки. Было ясно, что горят самолеты. Пока я доехал до расположения полка, над аэродромом отбомбились еще два звена. За ними еще летела стая крылатых разбойников». В расположении полка все красноармейцы выбежали из казарм, глазея на небо, и лишь когда самолеты начали обстрел из пулеметов, попадали на землю. Воентехник подал команду: «В парк, к машинам! Заводить двигатели!» Экипажи танков, бронеавтомобилей и автомашин бросились выполнять приказ. Примерно через полчаса налеты прекратились, наши новейшие истребители превратились в груды горящих обломков. В полк пришел капитан ВВС и на вопрос, почему не подняли ни одного самолета, ответил: «Все летчики на выходной день уехали в Бельск, к семьям, а когда прибыли на аэродром, все самолеты уже сгорели». Примерно через полтора часа был получен приказ командира дивизии, выполняя который начальник штаба полка сформировал роту танков Т-26 и отправил их в сторону границы. «Безлошадные» начали готовить второй оборонительный рубеж. Затем еще дважды переходили на новые рубежи, а еще спустя какое-то время, никем не управляемые сверху, почти безоружные, группами разбрелись по лесам и болотам.

Окопаться на оборонительном рубеже танкисты 31-й дивизии и тыловики ВВС толком не успели: около 8 часов утра немцы вышли к реке Нужец, и завязался ожесточенный бой. Передовой отряд противника был усилен танками и мотоциклистами. Один за другим останавливались и окутывались дымом танки 31-й дивизии, разрывы снарядов и мин вздымали землю на позициях мотопехоты и понтонеров. Противник потерял 7 танков, 12 мотоциклов, было убито до тридцати его солдат. После полудня, часов около 14, оборона дивизии была прорвана. Началась паника, оставшиеся в живых отошли за Боцьки километров на 10, в лес, и в направлении Белостока. Авиаторам повезло. Они избежали гибели в окружении, не все, конечно, и в Вязьме после доукомплектования занялись привычным делом: обслуживанием авиационного полка. Люди же Колиховича в основном сложили головы в боях у Бельска, в Беловежской пуще и в районе Порозово — Новый Двор. Многим «посчастливилось» оказаться в плену.

По данным ЦАМО, в частях 13-го корпуса не было танков новых конструкций. В наличии было 196 пушечных и 48 пулеметных Т-26, один тягач на базе Т-26, 15 БТ, 19 огнеметных танков, 16 танкеток и 34 бронемашины. Но участники боев говорят об обратном. И в 25-й, и в 31-й танковых дивизиях имелось по несколько машин Т-34 и КВ. Техника была не новая, уже побывавшая в эксплуатации. Передали ее, вероятно, из 6-го мехкорпуса, чтобы механики могли отрабатывать технику вождения. С началом войны новые танки также были брошены в бой. По свидетельству бывшего сержанта из 1-го батальона 50-го ТП Т. Я. Криницкого, танк КВ имел экипаж командира 25-й дивизии Н. М. Никифорова.

Если внимательно рассмотреть карту восточных земель Польши (там, где когда-то был белостокский выступ), можно увидеть, что между Цехановцом и Боцьками имелся в наличии обширный кусок приграничной земли. Это тоже был участок прикрытия 113-й стрелковой дивизии. Пройдя юго-западнее Цехановца сквозь уже несуществующий рубеж обороны разгромленного соединения, 263-я дивизия 9-го армейского корпуса вермахта быстро продвигалась вдоль дороги, идущей на Браньск и далее — на Лапы и Белосток, то есть в тыл 5-му стрелковому корпусу. Противник мог выйти к Белостоку уже в конце дня 22 июня; но этого не произошло. Как вспоминал сам генерал Гейер, 263-я ПД к исходу дня июня овладела лишь Браньском, при том, что ее передовой отряд сумел захватить целым мост через реку Нужец. Он писал: «Это был блестящий успех — если учесть, что значительная часть марша от Буга пришлась на ночь на 23 июня, а также, что в Браньске этим частям пришлось выдержать тяжелый ночной и утренний бой» [230] От Буга до Кавказа. М.; ООО «Издательство АСТ», ООО «Транзиткнига», 2004. .

В маленьком Браньске, как раз на пути передовых частей вермахта, стояла только одна боевая войсковая часть Красной Армии: 25-й разведбатальон 25-й танковой дивизии. Он и принял на себя первый удар десятикратно превосходящего противника. В его составе имелись танки, бронемашины и несколько мотоциклов ИЖ-9 с ручными пулеметами Дегтярева на колясках. Но что значит один батальон по сравнению с полнокровной немецкой пехотной дивизией, усиленной к тому же бронетехникой? В отчаянном неравном бою батальон был рассечен на части и прижат к реке Нужец. Бой шел в самом Браньске по его юго-западной окраине и за рекой Нужец, в районе техпарка батальона. Подразделения 25-го ОРБ ожесточенно сопротивлялись, пытались вырваться в любом направлении — на север или на восток. Одна из рот, которой командовал лейтенант Исайченко, переплыв реку вплавь (лодок не было, а городок и техпарк в районе моста были охвачены пожаром, сам же мост находился под шквальным огнем, и пройти по нему было невозможно), вела бой в нескольких километрах от опушки леса. Как вспоминал рядовой И. И. Щиколков, неподалеку на заболоченном лугу застряли два автомобиля ЗИС-5, нагруженных ящиками с боеприпасами. К вечеру рота отступила к лесу, вынеся тяжело раненного командира роты: через час он умер. В лесу встретили танк КВ, неизвестно кому принадлежавший. Танк вскоре ушел, а рота самостоятельно начала пробиваться из окружения. В лесу столкнулись с немцами и в ходе боя снова понесли большие потери. Рота Исайченко была, вероятно, мотоциклетной, но технику не использовала и воевала как пехота. А ведь батальон имел еще две роты: бронемашин и танков. Увы, об их действиях мне не известно. Можно лишь предположить, что только наступившая темнота положила конец этому побоищу. Вообще, история разведбата из Браньска расшифровывается очень трудно. Мало осталось в живых его бывших воинов, не удается установить судьбы командиров и их действия в первые часы войны. До сих пор непонятно, куда пропал комбат капитан Н. К. Дмитриев и как он оказался в бывшей своей 155-й стрелковой дивизии, входившей в состав 47-го стрелкового корпуса. Не идет ни на какие контакты проживающий в Украине Е. К. Иванов, сын пропавшего без вести политрука К. Н. Иванова из 25-го ОРБ. Он собрал много материалов по 13-му и 47-му корпусам, долго и плодотворно сотрудничал с И. И. Шапиро, но, вероятно, моя персона его чем-то не устраивает.