Ингеборг Фляйшхауэр - Пакт. Гитлер, Сталин и инициатива германской дипломатии. 1938-1939

Шуленбург — министерству иностранных дел, 10 августа 1939 г. (ADAP, D, VII,Nr.l4,S. 10).

Стрэнг сам послал Шуленбургу прощальную открытку в связи со своим отъездом. См. письмо Шуленбурга Шлипу от Юавгуста 1939г. (ADAP, D, VII, Nr.21, S. 17; Strang. Home, p. 188.).

ADAP, D, VII, Nr. 15, S. 11; DDI, 8, XII, n. 804, p.603. Подоплека выяснения этого вопроса посольством характерна для его усилий выиг­рать время: в первых числах августа Шуленбург получил из Берлина задание установить, не ведет ли польская военная делегация перегово­ры в Москве о военной помощи. Вопрос был нелегкий, а ответ на него повлек за собой важные последствия: в случае положительного ответа при данных обстоятельствах он мог бы дать Гитлеру повод для проявле­ния враждебности, а отрицательный — воодушевить к нападению. Шу­ленбург обсудил этот вопрос со своим итальянским коллегой. Россо затронул эту проблему 5 августа в беседе с польским послом Гжибовским, который твердо подтвердил решение своего правительства откло­нить любое вторжение в Польшу советских вооруженных сил, как сухопутных, так и военно-воздушных. Шуленбург сообщил содержа­ние этой беседы министерству иностранных дел в краткой телеграмме от 8 августа, где говорилось, что «отклонение любой советской военной помощи продолжает оставаться неизменным». (2767/535947, ADAP, D, VII, Nr. 15, S. 11, Anm. 1.) Лишь 10 августа он подготовил более под­робный отчет, отправленный с курьером и поступивший в МИД только 12 августа. Из этого отчета следовало, что посол Россо в беседе с Гжибовским с определенной настойчивостью напомнил о ключевой роли Польши в деле подписания эффективной военной конвенции (ADAP, D, VII. Nr. 15, S. 11).

Шуленбург — Шлипу, 10 августа 1939 г. (ADAP, D, VII, Nr.21, S. 18.).

См. в т.ч. Заявление ТАСС «Японцы не успокаиваются». — «Из­вестия», 6 августа 1939 г. (№ 181/6951); «СССР в борьбе за мир...», №481, с. 536-537.

Шуленбург — министерству иностранных дел, 11августа 1939 г. (ADAP, D, VI, Nr.28, S. 23). Этот отвод войск мог свидетельствовать о том, что заявления Риббентропа и Шнурре, в соответствии с которыми германское правительство намеревалось соблюдать советские интере­сы в Польше, способствовали снижению озабоченности Советского правительства, вызванной военными осложнениями в Польше. Во вся­ком случае, это позволило ему сконцентрировать дислоцированные в Восточной Азии контингенты войск и начать 20 августа успешное на­ступление против японской армии, явившееся поворотным моментом в pyсско-японской войне. (См.: Sella. Khalkhin-Gol,S. 651, 675.).

Помимо уже упомянутых сообщений Астахова из Берлина от 2 и 7 августа 1939 г., см. отчет о беседе с германским военным и военно-воздушным атташе в Варшаве Герстенбергом 7 августа 1939 г., где говори­лось, что нападение должно произойти после 25 августа и что Гитлер рассчитывает на нейтралитет Англии («СССР в борьбе за мир...» №492, с.537); отчет Астахова от 9 августа 1939г. аналогичного содержания («СССР в борьбе за мир...», №405, с.538); отчет советского военного атташе в Лондоне от 12 августа 1939 г., направленный в Генштаб, где сообщалось о том, что полная мобилизация в Германии завершится к 15 августа и что скрытно идет широкомасштабный призыв резервистов (Ан­дросов. Накануне..., II,с. 105); наконец сообщение Астахова от 16 авгу­ста 1939 г., где говорилось, что целью польской военной кампании Гитлера является не Данциг, а вся Польша и что не исключена возмож­ность начала мировой войны («СССР в борьбе за мир...», №428). Помимо этих опубликованных сообщений, советская разведка, вероятно, распо­лагала убедительными материалами о военных планах Германии.

Шуленбург — в министерство иностранных дел (ADAP, D, VII, Nr.27, S. 22).

Вайцзеккер — Шуленбургу, 14 августа 1939 г. (ADAP, D, VII, Nr.54 S. 50).

Литература о военных переговорах не столько обширна, сколько противоречива. Опубликованные советские протоколы: Переговоры военных миссий СССР, Англии и Франции в Москве в августе 1939 г. — «Международная жизнь», 1959, №2, с. 144 — 158 и №3, с. 139— 158; «СССР в борьбе за мир...», с. 549-555 (12.8), с. 555 — 562 (13.8), с. 563 — 572 (14.8), S. 573 — 582 (15.8), с. 591 — 604 (16.8), №. 429, с. 607 — 618 (17.8); DM Nr. 109, S. 250 — 257, Nr. 110, S. 257 — 264, Nr. 111, S. 264 — 272, Nr. 112, S. 272 — 282, Nr. 113, S. 283 — 292, Nr. 119, S. 302 — 311, Nr. 120, S. 312 — 316, Nr. 112, S. 348 — 361; анг­лийские протоколы в: DBFP, 3, VII, Anhang II; французские протоколы по сведениям, которые генерал Думенк в 1947 году получил от Кэ д'Орсе, были сожжены при подходе немцев к Парижу (Namier. Europe, p. 255); в качестве замены служило изложение Думенка «Pour mettre fin ä une poldmique: Non, la France et ГAngleterre ne sont pas responsables du pactegermano-sovidtique». — In: Carrefour des id6es des arts, des lettres, des sciences. Paris, 21.5.1947; более подробно в: Giniral(Andi) Beaufre. Le drame de 1940. Paris, 1965, p. 113-265. А также: Wüthrich. Verhandlungen, S. 65ff.; Gibbs. Strategy, p. 14S; Hofer. Entfesselung, S. 165ff.; Weber. Entstehungsgeschichte, S. 267-281; Niedhard. Großbritannien, S. 420ff.; Bariel Frankreich, S. 232ff.; В. Попов. Воен­ные переговоры между Англией, Францией и СССР в 1939 году. — «Военно-исторический журнал», 1963, № 12, с. 23-35; Н.Г. Кузнецов. Упущенные возможности. — «Новая и новейшая истории», 1963,№ 6, с. 109-115; Панкратова, Сиполс. Почему не удалось предотвратить войну, с. 91-121; И. Д. Остожа-Овсяный. На пороге войны (Новое об англо-советских военных переговорах в Москве в 1939 г.). — «Новая и новейшая история», 1971, № 1, с. 52-60и 1972,№ 2, с. 38-53; Безымен­ский. Особая папка..., с. 47; W. Basler. Die britisch-französisch-sowjetischen Militärbesprechungen im August 1939. — «Zeitschrift für Geschichtswissenschaft», 1957, Nr. 1, S. 18-56.

DBFP, 3, VI, p. 762-779; DM, Nr. 99, S. 197-226; Beaufre. Drame, p. 120, а также сообщение Льва Безыменского автору.

Beaufre. Drame, p. 120.

Так, в частности, в: Instructions..., Part 1, 4 («Любую возмож­ную информацию... русских нужно тщательно записать». DBFP, 3, VI, р. 762); Part 1,115 («Нужно использовать возможность проверить точ­ность нашей оценки советских вооруженных сил и удостовериться в степени их боеготовности и сосредоточения в Восточной Европе». Ibid., р. 779). Гиббс, знакомый с соответствующими материалами англий­ских архивов, установил: «Информация, которую мы намеревались получить от русских, составляла огромный список... В противополож­ность этому британские инструкции о том, что говорить в ответ, были совершенно определенно проникнуты осторожностью» ( Gibbs. Strategy, p. 752).

Это впечатление было небезосновательным: указания, в соот­ветствии с которыми делегации должны были вести переговоры с «вели­чайшей осторожностью» (1,6), не раскрывая « секретной информации» (1,7), «очень медленно» (1,8), обращаясь с русскими «сдержанно» (1,10), без «раскрытия нашей согласованной стратегии» (1,13), «дета­лей какой-либо техники... и тактической подготовки» (1,14), а также с учетом того факта, что «британское правительство не желает прини­мать какие-либо конкретные обязательства, которые могли бы связать нам руки» (1,15). В качестве единственного результата этих военных переговоров инструкции допускали лишь «нечто вроде политической декларации» (1,15) (DBFP, 3, VI, р. 762-764).