Ингеборг Фляйшхауэр - Пакт. Гитлер, Сталин и инициатива германской дипломатии. 1938-1939

В свою очередь Шуленбург спросил, какое воздействие должен ока­зать на проходящие англо-советские переговоры такого рода зон­даж [616]. Риббентроп ответил, «что германское правительство не волнует перспектива заключения договора между Великобританией и Советским Союзом, так как оно уверено, что Англия и Франция не склонны оказывать какому-либо государству Восточной Европы щед­рую и серьезную военную помощь». Этот ответ не убедил посла. Как стало известно послу США в Москве от ближайшего окружения Шу­ленбурга после его возвращения, «несмотря на то что Риббентроп это и отрицал, тем не менее существует мнение, что цель сближения в изве­стной мере связана с советско-английскими переговорами».

Это было первое прямое предостережение посольства западным державам относительно стремления Гитлера с помощью предложения Сталину воспрепятствовать заключению англо-советского соглаше­ния. В отношении Польши указания содержали в скрытой форме пер­вое известное нам предложение СССР к участию в разделе польских земель. Оно гласило: «В случае конфликта с Польшей Германия не на­мерена оккупировать всю (выделено мною — И.Ф.) страну».

И вновь личный референт посла Херварт сообщил в посольство США: «Данные послу указания носят общий характер и не могут рас­сматриваться как определенные германские предложения Союзу Со­ветских Социалистических Республик, а лишь как возможный первый шаг в этом направлении. Дальнейшее развитие будет в дан­ном направлении зависеть от той реакции, с которой столкнется посол в ходе бесед».

По возвращении в Москву Шуленбург сообщил своему итальянско­му коллеге, что Риббентроп давал эти указания в большой спешке, при острой нехватке времени. «На Вильгельмштрассе Риббентроп прика­зал ему незамедлительно возвратиться в Москву, тотчас установить контакт с Молотовым и... предложить возобновить переговоры» [617].

Шуленбург был еще в Берлине, а в посольство в Москву 16 мая уже ушло распоряжение договориться о встрече посла с Молотовым или По­темкиным в самое ближайшее время [618].

Когда Шуленбург 17 мая выехал из Берлина, чтобы уже 18 мая при­ступить к исполнению своих обязанностей в Москве, Риббентроп в бе­седе с папским нунцием в Берлине, Орсениго, уже говорил о новых надеждах [619]. Министр иностранных дел конкретизировал сказанное статс-секретарем Вайцзеккером нунцию 12 мая, через два дня после доклада у Гитлера. Оба отклонили предложение папы о посредничестве в мирном урегулировании, сославшись на то, что германское прави­тельство уверено в успешном осуществлении планов в отношении Польши. Силы Англии и Франции разобьются о «западный вал»; Ита­лия, Испания и Япония «единодушно» поддержат интересы Германии; Польша будет молниеносно разгромлена и расчленена на отдельные со­ставные части. Важнейшая роль в этой войне принадлежит России. По словам Риббентропа, она «не намерена таскать для Англии каштаны из огня. Сталину не по нраву поведение Англии, которая, выступая с угро­зами в адрес Германии, сражаться предоставляет другим, всегда остав­ляя себе какую-нибудь дверь открытой. По этой причине пришлось уйти и Литвинову. Теперь же положение вещей таково, что практиче­ски можно рассчитывать на другую тенденцию в России. Нас не устраи­вает в России лишь большевизм... против которого у нас имеется антикоминтерновский пакт. Но если Россия прекратит такого рода про­паганду, ничто не сможет помешать нашему сближению».

Как и посольство Германии в Москве, некоторые круги германской оппозиции в Берлине и в странах Запада старались довести эту тревож­ную информацию до сведения западных держав. В Брюсселе капитан фон Ринтелен попросил посла США в этой стране (и бывшего посла в Москве) Джозефа Э. Дэвиса о встрече. Ринтелен, показавшийся Дэвису человеком «резко антинацистских, проанглийских взглядов», сооб­щил, что «Германия предпринимает отчаянные усилия, чтобы Советский Союз оставался нейтральным... Гитлер использует все сред­ства, чтобы воспрепятствовать англо-русскому союзу». Ринтелен счи­тал «вполне возможным, что Германия и Россия окажутся в одной упряжке, поскольку они имеют общие экономические интересы, а национал-социализм и русский коммунизм идейные братья. Гитлер, Муссолини и Сталин близки по духу. Для западных демократий... чрез­вычайно важно, чтобы Великобритания немедленно присоединилась к России» [620]. Ринтелен также сообщил Дэвису, что чехословацкий гене­рал Ян Сыровы (по ошибке он назван Сыровичем) «недавно дважды (в качестве эмиссара Гитлера) побывал в Москве».

Аналогичная информация доходила и до английского посла в Берлине Гендерсона. Он и его военный атташе из различных ис­точников получили идентичные сообщения о поездке генерала Сы­ровы в Москву с немецкими поручениями. Эти и другие сведения побудили Гендерсона 18 мая направить постоянному заместителю статс-секретаря английского министерства иностранных дел сэру Александру Кадогану срочное сообщение. «Не сомневаюсь, — пи­сал он, — что немцы сделают все, чтобы обеспечить себе прочный нейтралитет Советского Союза» [621].

11 мая 1939 г. «Известия» опубликовали передовую статью «К меж­дународному положению» [622], в которой рассматривалась ситуация, сло­жившаяся после выступления Гитлера 28 апреля в рейхстаге, где он объявил о расторжении германо-польского договора о ненападении и англо-германского морского соглашения, а также в результате заклю­чения 7 мая 1939 г. военно-политического союза между Италией и Гер­манией, — так называемого «стального пакта» [623].

«Известия» предостерегали от упрощенной оценки этих событий. Так якобы поступали политические деятели западных держав, будто бы желавшие обмануть общественное мнение своих стран. Газета при­держивалась взгляда, что «эти два события создали поворот к худшему во всей политической обстановке». Выводы, которые она делала из это­го, могли удивить. Советские люди, мол, не раз «утверждали, что антикоминтерновский пакт, объединяющий Германию, Италию, Японию, есть маска, скрывающая блок агрессивных государств против Англии, Франции». Но им не верили и высмеивали их. Теперь, однако, «ясно для всех, что превращение антикоминтерновского пакта Германии и Италии в военно-политический союз этих государств против Англии и Франции есть несомненный факт». Газета делала вывод, что необходи­мо ждать ухудшения положения в Европе, которое затронет в первую очередь западные страны.

Затем передовая статья занялась поведением западных стран. Зарубежные политики и деятели прессы, отмечалось в ней, пуска­ют всякого рода клеветнические слухи о позиции СССР на этих переговорах [624], приписывая ему требование заключения прямого во­енного союза с Англией и Францией и чуть ли не немедленного приступа к военным действиям против агрессоров. Однако, мол, СССР не находит в западных предложениях принципа взаимности и равных обязанностей. Действенный барьер против агрессии мог бы быть создан лишь в том случае, если бы три партнера по пере­говорам, желательно с привлечением Польши, договорились о все­объемлющем пакте взаимопомощи на началах взаимности. В соответствии с последним английским контрпредложением, продол­жала газета, Советский Союз должен будет нести одинаковые с за­падными странами обязательства, не получая от них аналогичной помощи. Вопрос о фактическом отпоре агрессии и о сроке начала такого отпора предоставляется на разрешение лишь Англии или Франции, хотя тяжесть отпора должна лечь главным образом на плечи СССР в силу его географического положения.