Александр Бондаренко - Утаенные страницы советской истории.

— Председателем Комитета Госбезопасности Андропов был назначен в 1967 году. Почему Леонид Ильич выбрал именно его ?

БОБКОВ: По-моему, потому, что Андропов, как мне кажется, был нейтрален, не входил ни в какие группировки… Брежнев знал и то, что этот человек предан тому, что он делает. И он был откровенен.

— Разве в КГБ была возможна откровенность ?

БОБКОВ: В пределах разумного — безусловно. Первое, что сказал Андропов, переступив порог КГБ — это была его директивная телеграмма как нового председателя, в ней много было интересного, но самое главное — он указал, что каждое решение КГБ должно быть понятно народу. Это он довел до сведения всего аппарата, до самых райотделов. Он сам соблюдал этот принцип, и мне думается, именно это привело к тому, что у него сложился высокий авторитет.

При нем чекисты пошли в народ с выступлениями — откровенно говорили о разных проблемах. Бывало, мне приходилось выступать по два-три раза в день…

— Приход Андропова в КГБ многие прежде всего связывают с созданием 5-го управления, работавшего «по интеллигенции», с борьбой против инакомыслия…

БОБКОВ: Создание 5-го управления решало очень серьезную проблему: без него власть лишена была возможности видеть процессы, происходящие внутри страны. Ведь с 1959 года Комитет от внутренних проблем был отстранен — при Хрущеве были ликвидированы все структуры, которые занимались их изучением.

— То есть этим вообще никто не занимался ?

БОБКОВ: Занимались, но линия была такая: мы имеем партийные органы, и они способны знать все, что и как происходит. В 1960-е годы в низовых партийных организациях была даже введена такая структура, как «политинформатор», который должен был сообщать о настроениях. Но это не могло заменить того, что было, потому что всегда, в любой стране, процесс общественного развития имеет гласный и негласный характер. Негласный процесс всегда изучается подспудно — так же подспудно на него можно и влиять.

— Так вроде во времена «оттепели » все было достаточно спокойно…

БОБКОВ: За десять лет, когда у власти был Хрущев и провозглашалось, что у нас нет политических преступников, по статье 58.10 — это «политическая» статья — было арестовано свыше 10 ООО человек. А за последующие 20, когда Андропов был на КГБ и Генсеком, по этой статье было арестовано около тысячи человек. Потому что многое смогли увидеть и предотвратить. Тому свидетельством, что в бытность 5-го управления в стране не было массовых беспорядков — за исключением трех-четырех случаев. А до этого они происходили частенько…

ШАРАПОВ: Была задача — не допускать самого негативного явления. Узнавать и вовремя предупреждать его…

БОБКОВ: Кстати, сокращение внутреннего наблюдения, изучения процесса могло так же привести к неоправданным репрессиям. Когда совершается событие, а ты не знаешь, что и почему происходит, то берешь того, кого подозреваешь. Так накатывается волна репрессий…

— Но почему, однако, «Пятерку» чаще всего связывают с интеллигенцией ?

БОБКОВ: Да, говорят, что мы работали «по интеллигенции» — мол, ненадежная она была. Особенно молодежь, студенты… Для справки: за время работы 5-го управления арестов среди студентов по политическим мотивам практически не было. А вспомните дореволюционную Россию — студенты на каторгу шли сотнями и чуть ли не в первую очередь… Нашей задачей была защита определенных категорий советских граждан от проникновения в их среду враждебной агентуры.

— Все же — почему интеллигенция? Говорят, Андропов ей не очень доверял.

ШАРАПОВ: Такие разговоры лишены основания. Юрий Владимирович хорошо знал, общался со многими замечательными представителями интеллигенции. Часто вел интересные, полезные для обеих сторон разговоры. Другое дело, что в силу своих служебных обязанностей ему приходилось заниматься и иными делами, связанными с обеспечением безопасности страны.

БОБКОВ: В 1959 году стало известно указание Госдепа США своим посольствам о необходимости усилить воздействие на творческую интеллигенцию, студентов и «других лиц, причастных к формированию общественного мнения». Такая же задача шла по линии ЦРУ: проникновение в эту среду, поиски людей, которых можно привлекать, настраивать на антисоветский лад. Речь шла о проникновении противника туда, где формировалось общественное мнение. 11а ну ги выполнения этой задачи как раз и стояло то, что называлось «работой среди интеллигенции». Мы работали по защите этой среды от проникновения агентуры или воздействия спецслужб. Наше отношение к интеллигенции было абсолютно не враждебным — наоборот, мы старались находить у нее поддержку тем действиям, которые осуществлялись для предотвращения действий западных спецслужб.

ШАРАПОВ: 5-е управление было создано, когда стало понятно, что за этими проявлениями стоит целенаправленная работа спецслужб.

Юрий Владимирович говорил, что идеологическая диверсия внешне выглядит, как борьба идей. На самом деле — это борьба, которую ведут специально созданные для этого органы, чтобы подорвать СССР изнутри. Противодействовать им тоже должны специальные органы. Их задачей стала работа с людьми, на которых направлялись эти усилия противника. Поскольку это были советские люди, то прежде всего нужно было помочь им не поддаваться на эти уловки, на всю эту провокацию…

— Но разве Комитет не боролся с инакомыслием ?

БОБКОВ: Сейчас «скамейка инакомыслящих» получается уж очень длинная. Все были диссидентами! Но диссидент — это человек, который в силу своих убеждений или влияния на него выступал или действовал против конституционного строя. Эти действия подпадали под уголовный закон — в этой среде мы работали… Что касается инакомыслящих, у которых свой взгляд на какие-то проблемы — это нам меньше всего было нужно, никто их за мысли не гонял. Со многими мы находили общий язык, нам они рассказывали гораздо больше, чем они сейчас пишут.

ШАРАПОВ: Кстати, можно добавить, что Юрий Владимирович считал проявление иного мышления — но не «инакодействия»! — естественным для любого общества.

— Знакомый сотрудник КГБ рассказывал, что среди депутатов 1-го Съезда народных депутатов СССР он заметил как минимум пятерых своих бывших агентов. Естественно, это не были «крутые коммунисты» — скорее наоборот…

БОБКОВ: Не об агентах речь… Мы старались не причинить людям зла. Конечно, были какие-то огрехи, где-то можно было поступить по-другому, но, в конечном счете, работа отвечала требованиям Конституции и не была бесполезной.

— И все же, именно при Андропове заговорили о «всевластии КГБ»…

БОБКОВ: Всевластие? Учтите, Юрий Владимирович был абсолютно послушен партийным решениям и законам. Раз есть решение — согласен он с ним или не согласен (своего несогласия он никогда не проявлял), — он его выполнял. Без решения Центрального Комитета КПСС практически не предпринималась ни одна серьезная акция КГБ. К тому же, Андропов докладывал в ЦК только объективную информацию — даже если она, скажу так, была неприятна, невыгодна для КГБ.